Куда и почему улетают утки зимовать. Дидактические материалы "Предложения для комплексного анализа" (9 класс)

По своей увлекательности и распространенности утиная охота занимает, несомненно, ведущее место среди других промыслов. В нашей стране – уж точно. Недаром даже существует пьеса «Утиная охота» и известная песня про уток, которые уже летят высоко. Но это лирические отступления, а если серьезно, то каждую осень открытие сезона становится настоящим праздником и для опытных охотников, и для новичков.

Почему именно осенняя? Во-первых, не во всех регионах разрешена весенняя охота, а там, где она открыта, можно стрелять лишь селезней. Ведь в это время утки готовятся к гнездованию либо уже отложили яйца, поэтому убивать самок – преступление, ведущее к массовому снижению поголовья.

К концу лета же молодняк уже подрос, утки жиреют, набирают вес, готовятся к перелетам, собираясь в стаи – все условия для осенней охоты складываются оптимально. Однако чтобы она была удачной, охотнику на уток тоже надо хорошенько постараться.

Особенности осенней охоты на уток

Нужно учитывать особенности поведения птиц, на которых ведут охоту осенью. В начале сезона, когда открывается охота на уток, молодняк уже встал на крыло, однако выводки держатся еще вместе. Вместе с тем птицы в основной массе непуганые, не особо боятся человека, не понимаю, что такое выстрелы. Здесь из всех видов охоты на уток удобна будет с подхода или с подъезда. Когда же дичь начинает вечерними зорями летать на жировку, ее можно отстреливать на перелетах. В октябре утки сбиваются в крупные стаи, чтоб лететь на юг. Тут самое время доставать чучела и вести охоту с их помощью. Также хорошо стрелять из засидки, из шалашей.

Хорошей помощницей будет охотничья собака на осеннем промысле: лайка, спаниель, легавая. На уток используют чаще всего дробовое оружие. Те, кто увлекается охотой, обычно имеют несколько ружей. Когда нужно много бродить по болотам и полям, используют более легкие ружья. К концу осени утка обрастает жиром, твердым пером, здесь лучше оружие с кучным мощным боем. Лучшим калибром будет №12. В отношении дроби охотники утверждают, что для дальней стрельбы лучше всего №3, при ближнем бое подойдет №5.

• Необходимо знать: Из порядка 40 видов уток, что водятся на российской территории, некоторые занесены в Красную книгу. Начинающему охотнику нужно хорошо усвоить эту информацию наряду с тренировками в меткости и изучении местности, что сделает охоту осенью не только удачной, но и безопасной в плане отношений с законом.

Охота с подхода

Удобно охотиться с подхода большой группой, чтобы часть поджидала утку, а вторая шла, вспугивая ее. Или, наоборот, стрелки идут к месту обитания утки, а другая группа при приближении товарищей вспугивает птицу с воды или земли. Второй вариант хорош, когда утка уже пугливая, обычно это бывает в конце охотничьего сезона.

Можно, впрочем, вести такой промысел и вдвоем. Если не имеется собаки, нужно очень тщательно выбирать место. Например, заросли камышей вдоль реки могут быть богаты утками, но как добывать подстреленную добычу, если она упадет в труднодоступное густое место? Чтобы зря не губить птицу, лучше выбрать не столь заросшие места.

Подобным образом охота на утку осенью с подъезда, использую лодку или лодки: на одной может помещаться тот, кто должен встревожить птицу, а стрелок на второй или на берегу. Важна слаженность действий и меткость стрелка.

Охота осенью на перелетах

Привычка уток летать от места отдыха к местам кормежки очень на руку охотникам на уток осенью. Главное – хорошо изучить утиные маршруты и найти подходящее место для засады. Обычно ближе к отлету в теплые края утиные выводки отправляются на жировку несколько раз в сутки. И, соответственно, возвращаются назад.

Лучшая погода для такой охоты – пасмурная, а время суток – вечер. Хотя можно стрелять и в утренние часы. Охотники находят подходящее место, откуда хороший обзор и удобно стрелять. Нужно вести себя тихо, издавать минимум звуков, не курить. При появлении птицы подпустить на расстояние выстрела. Стреляют либо вверх, когда утка летит над головой, либо целятся вслед. Начинающие охотники именно при таком варианте могут неплохо потренироваться в меткости.

Охота на дневке

Обратный способ утиной охоты – на дневке, то есть когда птица вернулась с кормежки и отдыхает. Здесь опять же нужно хорошо изучить ландшафт, обнаружить эти самые места отдыха. Утка часто таится на тихой воде, в спокойных заводях, скрытых частях водоемов. Сначала охотники исследуют местность, а непосредственно на промысел идут затемно. Им нужно затаиться на берегу и ждать. Известна такая особенность птиц: с жировки они летят не всей стаей, а по одиночке, парами, выводками. То есть можно произвести за один перелет несколько выстрелов и добыть не один трофей.

Охота с чучелами

Перед отлетом на юг птицы инстинктивно собираются в большие стаи. Если группка видит подобную, она стремится соединиться с нею. На этом основана охота на утку с чучелами. Желательно, чтобы имелось несколько чучел с птицами в разнообразных позах. Допускается смешивание утиных и гусиных муляжей, однако только в том случае, если подобное имеется в данной местности на самом деле. Необходимо имитировать именно те породы уток, что водятся в данной местности.

Начинающие охотники нередко задаются вопросом – какие чучела лучше? Пластиковые более точно копируют птицу, однако резиновые более компактны за счет того, что из них выпускается воздух. В мешок можно сложить несколько десятков. Для такой более поздней осенней охоты подходят резиновые, однако пластик долговечнее. Некоторые мастера делают собственными руками чучела или профили птиц из жести, деревоплиты, раскрашивают под естественный утиный окрас.

Важно правильно расположить чучела на воде. Советуют скрепить их шнуры единой цепочкой, чтобы можно было перемещать всю «стаю». Располагают искусственных птиц на расстоянии не менее метра друг от друга. Ведь сбившиеся близко утки обычно собираются взлететь. Если сверху настоящие птицы увидят подобную картину, они решат, что собратья встревожены и не станут к ним опускаться. При расположении чучел осенних уток нужно обязательно учитывать направление ветра и естественное поведение живых уток, сажать чучела так же, как расположились бы реальные.

Осенняя охота с подсадной уткой

Этот вид сродни охоте с чучелами на уток. Только вместо искусственных птиц – живая утка. Большой плюс в том, что она крякает, то есть подзывает сородичей. А минус… Живой птицей нельзя управлять так, как чучелами. Однако ее можно правильно обучить, предварительно выбрав подходящую кандидатуру, как того требует охота на утку осенью.

Подсадная утка должна иметь громкий, но не пронзительный хрипловатый голос. Это обязательно самка, не слишком трусливая, активно крякающая, окрасом напоминающая диких собратьев. Идеальный вариант – пара подсадных. Их размещают так, чтоб они друг друга не видели, но хорошо слышали. Птицы начинают перекликаться, на их зов подтянутся и дикие утки. Подсадки должны быть хорошо закреплены.

Задача охотника после того, как он разместил своих помощниц – найти хорошее укрытие или построить его, максимально замаскировав, и ждать появления добычи. Хороший обзор и охотничьи навыки – залог удачной охоты наряду с правильно подготовленной подсадной.

Первыми тронулись болотные птицы, потому что болота уже начинали замерзать. Дольше всех оставались водоплавающие. Серую Шейку больше всех огорчал перелет журавлей, потому что они так жалобно курлыкали, точно звали ее с собой. У нее еще в первый раз сжалось сердце от какого-то тайного предчувствия, и она долго провожала глазами уносившуюся в небе журавлиную стаю.

“Как им, должно быть, хорошо”, – думала Серая Шейка.
Лебеди, гуси и утки тоже начинали готовиться к отлету. Отдельные гнезда соединялись в большие стаи. Старые и бывалые птицы учили молодых. Каждое утро эта молодежь с веселым криком делала большие прогулки, чтобы укрепить крылья для далекого перелета. Умные вожаки сначала обучали отдельные партии, а потом всех вместе. Сколько было крика, молодого веселья и радости… Одна Серая Шейка не могла принимать участия в этих прогулках и любовалась ими только издали. Что делать, приходилось мириться со своей судьбой. Зато как она плавала, как ныряла! Вода для нее составляла все.
- Нужно отправляться… пора! – говорили старики вожаки. – Что нам здесь ждать?
А время летело, быстро летело… Наступил и роковой день. Вся стая сбилась в одну живую кучу на реке. Это было ранним осенним утром, когда вода еще была покрыта густым туманом. Утиный косяк сбился из трехсот штук. Слышно было только кряканье главных вожаков. Старая Утка не спала всю ночь, – это была последняя ночь, которую она проводила вместе с Серой Шейкой.

Ты держись вон около того берега, где в реку сбегает ключик, – советовала она. – Там вода не замерзнет целую зиму…
Серая Шейка держалась в стороне от косяка, как чужая… Да, все были так заняты общим отлетом, что на нее никто не обращал внимания. У старой Утки изболелось все сердце, глядя на бедную Серую Шейку. Несколько раз она решала про себя, что останется; но как останешься, когда есть другие дети и нужно лететь вместе с косяком?..
- Ну, трогай! – громко скомандовал главный вожак, и стая поднялась разом вверх.

Серая Шейка осталась на реке одна и долго провожала глазами улетавший косяк. Сначала все летели одной живой кучей, а потом вытянулись в правильный треугольник и скрылись.
“Неужели я совсем одна? – думала Серая Шейка, заливаясь слезами. – Лучше бы было, если бы тогда Лиса меня съела…”
III
Река, на которой осталась Серая Шейка, весело катилась в горах, покрытых густым лесом. Место было глухое, и никакого жилья кругом. По утрам вода у берегов начинала замерзать, а днем тонкий, как стекло, лед таял.
“Неужели вся река замерзнет?” – думала Серая Шейка с ужасом.
Скучно ей было одной, и она все думала про своих улетевших братьев и сестер. Где-то они сейчас? Благополучно ли долетели? Вспоминают ли про нее? Времени было достаточно, чтобы подумать обо всем. Узнала она и одиночество. Река была пуста, и жизнь сохранялась только в лесу, где посвистывали рябчики, прыгали белки и зайцы. Раз со скуки Серая Шейка забралась в лес и страшно перепугалась, когда из-под куста кубарем вылетел Заяц.

Ах, как ты меня напугала, глупая! – проговорил Заяц, немного успокоившись. – Душа в пятки ушла… И зачем ты толчешься здесь? Ведь все утки давно улетели…
- Я не могу летать: Лиса мне крылышко перекусила, когда я еще была совсем маленькой…
- Уж эта мне Лиса!.. Нет хуже зверя. Она и до меня давно добирается… Ты берегись ее, особенно когда река покроется льдом. Как раз сцапает…
Они познакомились. Заяц был такой же беззащитный, как и Серая Шейка, и спасал свою жизнь постоянным бегством.
- Если бы мне крылья, как птице, так я бы, кажется, никого на свете не боялся!.. У тебя вот хоть и крыльев нет, так зато ты плавать умеешь, а не то возьмешь и нырнешь в воду, – говорил он. – А я постоянно дрожу со страху… У меня – кругом враги. Летом еще можно спрятаться куда-нибудь, а зимой все видно.
Скоро выпал и первый снег, а река все еще не поддавалась холоду. Все, что замерзало по ночам, вода разбивала. Борьба шла не на живот, а на смерть. Всего опаснее были ясные, звездные ночи, когда все затихало и на реке не было волн. Река точно засыпала, и холод старался сковать ее льдом сонную. Так и случилось. Была тихая-тихая звездная ночь. Тихо стоял темный лес на берегу, точно стража из великанов. Горы казались выше, как это бывает ночью. Высокий месяц обливал все своим трепетным искрившимся светом. Бурлившая днем горная река присмирела, и к ней тихо-тихо подкрался холод, крепко-крепко обнял гордую, непокорную красавицу и точно прикрыл ее зеркальным стеклом. Серая Шейка была в отчаянии, потому что не замерзла только самая середина реки, где образовалась широкая полынья. Свободного места, где можно было плавать, оставалось не больше пятнадцати сажен. Огорчение Серой Шейки дошло до последней степени, когда на берегу показалась Лиса, – это была та самая Лиса, которая переломила ей крыло.
- А, старая знакомая, здравствуй! – ласково проговорила Лиса, останавливаясь на берегу. – Давненько не видались… Поздравляю с зимой.
- Уходи, пожалуйста, я совсем не хочу с тобой разговаривать, – ответила Серая Шейка.
- Это за мою-то ласку! Хороша же ты, нечего сказать!.. А впрочем, про меня много лишнего говорят. Сами наделают что-нибудь, а потом на меня и свалят… Пока – до свидания!
Когда Лиса убралась, приковылял Заяц и сказал:

Берегись, Серая Шейка: она опять придет.
И Серая Шейка тоже начала бояться, как боялся Заяц. Бедная даже не могла любоваться творившимися кругом нее чудесами. Наступила уже настоящая зима. Земля была покрыта белоснежным ковром. Не оставалось ни одного темного пятнышка. Даже голые березы, ольхи, ивы и рябины убрались инеем, точно серебристым пухом. А ели сделались еще важнее. Они стояли засыпанные снегом, как будто надели дорогую теплую шубу. Да, чудно, хорошо было кругом; а бедная Серая Шейка знала только одно, что эта красота не для нее, и трепетала при одной мысли, что ее полынья вот-вот замерзнет и ей некуда будет деться. Лиса действительно пришла через несколько дней, села на берегу и опять заговорила:
- Соскучилась я по тебе, уточка… Выходи сюда; а не хочешь, так я сама к тебе приду. Я не спесива…

И Лиса принялась ползти осторожно по льду к самой полынье. У Серой Шейки замерло сердце. Но Лиса не могла подобраться к самой воде, потому что там лед был еще очень тонок. Она положила голову на передние лапки, облизнулась и проговорила:
- Какая ты глупая, уточка… Вылезай на лед! А впрочем, до свидания! Я тороплюсь по своим делам…
Лиса начала приходить каждый день – проведать, не застыла ли полынья. Наступившие морозы делали свое дело. От большой полыньи оставалось всего одно окно в сажень величиной. Лед был крепкий, и Лиса садилась на самом краю. Бедная Серая Шейка со страху ныряла в воду, а Лиса сидела и зло подсмеивалась над ней:
- Ничего, ныряй, а я тебя все равно съем… Выходи лучше сама.
Заяц видел с берега, что проделывала Лиса, и возмущался всем своим заячьим сердцем:
- Ах, какая бессовестная эта Лиса… Какая несчастная эта Серая Шейка! Съест ее Лиса…
IV
По всей вероятности, Лиса и съела бы Серую Шейку, когда полынья замерзла бы совсем, но случилось иначе. Заяц все видел своими собственными косыми глазами.
Дело было утром. Заяц выскочил из своего логова покормиться и поиграть с другими зайцами. Мороз был здоровый, и зайцы грелись, поколачивая лапку о лапку. Хотя и холодно, а все-таки весело.

Братцы, берегитесь! – крикнул кто-то.
Действительно, опасность была на носу. На опушке леса стоял сгорбленный старичок охотник, который подкрался на лыжах совершенно неслышно и высматривал, которого бы зайца застрелить.
“Эх, теплая старухе шуба будет”, – соображал он, выбирая самого крупного зайца.
Он даже прицелился из ружья, но зайцы его заметили и кинулись в лес, как сумасшедшие.
- Ах, лукавцы! – рассердился старичок. – Вот ужо я вас… Того не понимают, глупые, что нельзя старухе без шубы. Не мерзнуть же ей… А вы Акинтича не обманете, сколько ни бегайте. Акинтич-то похитрее будет… А старуха Акинтичу вон как наказывала: “Ты, смотри, старик, без шубы не приходи!” А вы сигать…
Старичок пустился разыскивать зайцев по следам, но зайцы рассыпались по лесу, как горох. Старичок порядком измучился, обругал лукавых зайцев и присел на берегу реки отдохнуть.
- Эх, старуха, старуха, убежала наша шуба! – думал он вслух. – Ну, вот отдохну и пойду искать другую…
Сидит старичок, горюет, а тут, глядь, Лиса по реке ползет, – так и ползет, точно кошка.

Ге, ге, вот так штука! – обрадовался старичок. – К старухиной-то шубе воротник сам ползет… Видно, пить захотела, а то, может, и рыбки вздумала половить…
Лиса действительно подползла к самой полынье, в которой плавала Серая Шейка, и улеглась на льду. Стариковские глаза видели плохо и из-за лисы не замечали утки.
“Надо так ее застрелить, чтобы воротника не испортить, – соображал старик, прицеливаясь в Лису. – А то вот как старуха будет браниться, если воротник-то в дырьях окажется… Тоже своя сноровка везде надобна, а без снасти и клопа не убьешь”.
Старичок долго прицеливался, выбирая место в будущем воротнике. Наконец грянул выстрел. Сквозь дым от выстрела охотник видел, как что-то метнулось на льду, – и со всех ног кинулся к полынье; по дороге он два раза упал, а когда добежал до полыньи, то только развел руками, – воротника как не бывало, а в полынье плавала одна перепуганная Серая Шейка.

Вот так штука! – ахнул старичок, разводя руками. – В первый раз вижу, как Лиса в утку обратилась. Ну, и хитер зверь.
- Дедушка, Лиса убежала, – объяснила Серая Шейка.
- Убежала? Вот тебе, старуха, и воротник к шубе… Что же я теперь буду делать, а? Ну и грех вышел… А ты, глупая, зачем тут плаваешь?
- А я, дедушка, не могла улететь вместе с другими. У меня одно крылышко попорчено…
- Ах, глупая, глупая… Да ведь ты замерзнешь тут или Лиса тебя съест! Да…
Старичок подумал-подумал, покачал головой и решил:
- А мы вот что с тобой сделаем: я тебя внучкам унесу. Вот-то обрадуются… А весной ты старухе яичек нанесешь да утяток выведешь. Так я говорю? Вот то-то, глупая…

Старичок добыл Серую Шейку из полыньи и положил за пазуху. “А старухе я ничего не скажу, – соображал он, направляясь домой. – Пусть ее шуба с воротником вместе еще погуляет в лесу. Главное: внучки вот как обрадуются…”
Зайцы все это видели и весело смеялись. Ничего, старуха и без шубы на печке не замерзнет.

Сказка: Мамин-Сибиряк Д. Иллюстрации.

Из преимуществ охоты с чучелами, можно указать возможность охотиться, не ограничивая себя весенним, летним или осенним сезоном. Основана данная охота на любви уток сбиваться в стаи и присаживаться к отдыхающим либо кормящимся сородичам, в уже разведанное безопасное место.
Количество чучел, тут, чем больше, тем лучше, естественные ограничения на охотника накладывает проблема доставки их на место и, конечно же, установка, попробуйте привезти и установить сотню-другую. В тоже время десяток чучел вряд ли сможет достойно конкурировать, с тремя десятками, если кому-то придет в голову поохотиться с ними недалеко от вас. Так что оптимальным вариантом будут тридцать – пятьдесят штук. Качество тоже играет не последнею роль, недаром об этом так много пишут в пособиях по охоте. Утки имеют довольно острое зрение и некачественная подделка ни за что не обманет их. Блеск чучела, пожалуй, самый главный недостаток в его раскраске, рядом с ним утки ни за что не сядут, а бликовать чучела могут и покрытые утренней росой, в случае если вы оставляли их на ночь на воде.
Спору нет приятно в погожий осенний денек, наслаждаться теплой солнечной погодой ожидая посадки утиных стай к вашим чучелам, но, увы и ах, это не самая лучшая погода для охоты с чучелами. Гораздо результативней охота проходит в ветреные и пасмурные дни, ветер и волна на водоемах заставляют утку беспокоиться, постоянно перелетая с места на место, в ясную же и солнечную погоду птицы обычно устраиваются на открытой воде, не выказывая стремления куда-то перемещаться. В этом случае есть смысл привлечь к охоте товарища, в качестве своеобразного загонщика. Ему достаточно просто поднимать уток на крыло с вашего и соседних водоемов, дальше птица сама присядет к вашим чучелам, считая их гарантом безопасности данного места. Неплохим подспорьем будет и манок при условии грамотного его использования.
Расставлять чучела следует не дальше двадцати – тридцати метров от засидки, иначе вам будет очень обидно наблюдать севшую к ним утиную стаю вне досягаемости для ваших выстрелов. Не следует забывать и оставить подлетевшим птицам место для посадки, увидев, что все пространство воды занято утки вполне могут, дав круг отправиться дальше. Садятся и взлетают утки обыкновенно против ветра, и это обстоятельство также следует учитывать, располагая чучела по водоему. Ошибкой будет и плотная постановка утиных чучел, сбившаяся вместе стая, тревожный сигнал для остальных, вместе утки сбиваются только в случае опасности, собираясь покинуть водоем.

Выворачивая коряжины и одряхлевшие деревья, вымывая кустарники и ошалело кувыркаясь через пороги, со склонов гор, распадков и ущелий Приморского хребта несутся к Байкалу потоки весенних ручейков и речушек. Большие реки зачернели, вздулись, вышли из берегов и, сметая на своем пути лесные заломы, мосты и плотины, рвутся к морю. И порой кажется, что земля вокруг гудит и подрагивает от их стремительного бега.

А над Байкалом день и ночь не смолкает гулкий шорох и треск. Это южные ветры, сменяя друг друга, тянут к северу густое крошево льда. Разбухшие ноздреватые льдины, теснясь, встают на дыбы и разламываются. На ходу они крошатся, притираясь к прибрежным камням, выползают на галечные отмели и, замерев, обессиленные, стаивают под окрепшими лучами весеннего солнца. Ночью «бережник» порывисто дует со склонов гор и отбивает ледяное крошево в открытое море, вдоль берега чернеет полоска чистой воды. Но к утру ветер моря снова заколачивает льдом все бухточки и заливы.

В складках гор еще лежат пласты почерневшего снега, южные склоны уже подернулись шелковистой травой. Отяжеленная соками, недвижно стоит береговая тайга, и кажется, что набрякшие деревья только и ждут невидимого прикосновения весны, чтобы вспыхнуть россыпью клейкой зелени. Сырые заросли вдоль и поперек перехлестываются звонким разноголосым птичьим гомоном. На пригретых полянах хозяйничают скворцы, громко скандалят вороны, и колко рассыпается по тайге дробь дятла. На чистой воде прибрежных озерков сбиваются перелетные стаи уток, гусей, турпанов. Одни начинают расселяться по неприметным заберегам, другие, отдохнув, продолжают свой путь на север. А сегодня утром мы увидели над вершинами гор первый журавлиный косяк. Стая проходила над горами медленно, на большой высоте, но порой нам казалось, что над землей слышатся тихие голоса перекликающихся птиц.

Мы стояли с Николаем на крыльце зимовья и молча провожали взглядом журавлиный косяк до тех пор, пока еле видимой точкой он не скрылся за грядой гор.

У подножия сопок, на берегу Малого Моря, стоит на полянке зимовье Сурхайт. Просторная изба с аккуратно заклеенными рамами, все окна застеклены, большая русская печь занимает четверть избы, вдоль стен нары. Прямо напротив зимовья чернеет остров Ольхон. Несколько малых островов редкой цепочкой тянутся неподалеку от берега. Над этими островками мечутся шумные стаи чаек, проходят утиные косяки и, облетывая островки, выбирают себе места для гнездовий.

Весна настигла меня в небольшом бурятском улусе Курма, расположенном километрах в пятидесяти южнее Сурхайта. В Курме я ожидал вестей от Николая. Еще задолго до вскрытия Байкала мы уговорились с ним вместе поохотиться на солонцах. Николай должен был достать в районе лицензию: охота весной на изюбра ограничена строгим временем. Николай оставил свою отару под присмотром жены и прикатил в Курму на почтовой машине. В дни весенней распутицы, когда Байкал еще забит дрейфующим льдом, а по береговой дороге переправиться через взбесившиеся реки без трактора невозможно (случалось, что течение опрокидывало и трактор), почтовая машина, курсирующая от районного центра Еланцы до улуса Онгурен, пожалуй, единственное средство сообщения между прибрежными селами. Ею пользуются и для поездок в раймаг я в разного рода командировки.

Мы обживали зимовье, пустовавшее долгую зиму. Подправили полати, залатали глиной щели в печи, запасли дров и бересты. Николай, по своему обыкновению, делал все молча и не торопясь. Но ранним утром и вечерами он подолгу обшаривал в бинокль склоны сопок и распадки, и морщины на его смуглом лице временами выдавали затаенное волнение.

Конец мая и начало июня - самое время для добычи оленьих пантов. Молодые рога оленя только-только начинают твердеть, они наполнены соками, и изюбр ходит по тропе, сторонясь чащи, осторожно запрокинув рога на спину. Малейшая царапина на пантах вызывает кровотечение и мучительную боль. Оленьи панты идут на приготовление ценнейшего лекарственного препарата - пантокрина. Лучшими считаются те панты, на которых имеется шесть-семь, а иногда и восемь отростков.

Весенняя охота на изюбра - дело сложное. Если нет поблизости солонцов, то приходится долгое время искать по тайге лежки изюбров и скрадывать зверя. Но и это еще не все: выследив, нужно уложить его так, чтобы он не был на крутом склоне, на краю обрыва, чтобы в падении не сломались рога. Изюбр отличается острейшим зрением, тончайшим слухом и обонянием. Треснет ли сучок, заворочаются ли потревоженные ветром сухие листья, шевельнется ли кустарник, изюбр мгновенно насторожится и долго смотрит в ту сторону, откуда послышался звук. Нередко случается, что он заходит из-под ветра и стоит, поводя ноздрями, пробуя воздух и стараясь понять причину шума. Человека изюбр узнает на большом расстоянии, и не только на ходу, но и когда охотник стоит притаившись, а, заслышав шаги или лай собак, изюбр бросается прочь огромными скачками.

Скрадывать изюбра, подойти к нему на выстрел может только опытный охотник. Умение снять рога, не повредив их, - тоже искусство, которому не научишься за один раз. Снятые рога крепко перебинтовываются и срочно отправляются на приемный пункт. Раньше охотники сами вываривали панты. Николай долго и обстоятельно рассказывал про различные способы выварки пантов, для которых требуется уйма времени и громоздкая посуда. Раньше охотники уходили на промысел не на два-три дня, как теперь, а на месяц и потому имели возможность брать в зимовье такую посуду. Сейчас добытые панты сразу отправляют в район, а оттуда самолетом в город. Но если охотник промешкает с отправкой, то ценные рога приходят в негодность.

Часа за два до захода солнца, разложив по карманам бинты, пластырь, патроны, мы вышли на тропу, петляющую меж валунов, вдоль береговой кромки. Холодный ветер со склонов гор отжимал ледяное крошево в открытое море. Освобождающийся Байкал шелестел и ворочался в приглушенном шорохе разламывающихся льдин. Мы шли мимо небольших озер, и пары осторожных турпанов, едва подпустив нас на ружейный выстрел, срывались с воды и низом уходили через море к чернеющим островкам. Береговая тайга обмелась холодными тенями вечера и притихла. Тишину нарушали только хриплые крики кедровки. Мы прошли километра три и у Тонкого мыса, серпом вползшего в море, свернули в распадок. Из провала распадка, густо обросшего лиственницей и сосной, потягивал пронзительный холодок. Николай остановился, обмахнул шапкой разгоряченное лицо и завертел головой, ловя ветер на щеку.

Дух хороший, - прошептал он. - Если ночью не закрутит, думаю, должен быть фарт… Чуешь, как потягивает сверху?

Холод ровным дыханием набегал из теснины распадка. Повесив карабин на ветку, Николай присел на корточки и принялся набивать трубку. По его смуглому лицу бродила улыбка, выдававшая волнение и радость предстоящей охоты.

Солнце уже свалилось за горный хребет, и потускневшие облака слоями расположились по горизонту. Небо затянулось ночной тенью, и сквозь эту вуаль проступали еще бледные, еле видимые звезды.

Добрая ночка для солонцов, - прошептал Николай, довольно оглядывая небо. - Мы с тобой, пожалуй, в самый раз угодили. Сейчас последний раз покурим, и все! Смотри, потом до утра терпеть придется, понял?

Под береговым обрывом шелестело льдинами море, и табачный дым сизыми перьями уносился прочь. Николай курил молча и сосредоточенно, лицо его было строго, казалось, что он совершает какой-то обряд перед выходом на охоту.

Подъем сразу же пошел вкрутую. Тропа ползла по кустам багульника, сбивалась в овражки, часто выскальзывала из-под ног и терялась. Сумеречная мгла незаметно и быстро затопила распадок, и он весь задышал пронзительной сыростью. Вкрадчивый шорох наших шагов, шелест кустарника, чуть слышно царапающего нашу одежду, - и вдруг, словно удар по ушам, резкий окрик кедровки! Настойчивый и уверенный, как окрик часового в ночи. Мы замерли на полушаге. Николай беззвучно выругался и, пригнувшись, долго оглядывал вершины деревьев.

Порой преследуя человека из любопытства, кедровка своим хриплым настырным криком словно предупреждает тайгу о приближающейся опасности. Николай рассказывал, что, заслыша тревожный голос кедровки, медведь, изюбр или лось начинают вести себя настороженно, беспокойно и сразу уходят прочь при малейшем намеке на опасность. И случается, что, потеряв терпение, незадачливый охотник сгоряча разряжает стволы по взъерошенному комку пуха, из которого торчит острие долгого носа…

Впереди нас среди хвои показался просвет. Николай подал знак остановиться. Сам он исчез в хвое, и через минуту я услышал его призывный свист. На вершине распадка небольшая поляна, обросшая по краям низкорослой сосной и кустарником. На краю поляны, где кончается коридор распадка, виден скрадок - низкая четырехугольная оградка, выложенная из неошкуренных бревен и присыпанная ветвями. Метрах в двадцати от скрадка по краю поляны тянется обнаженная земляная осыпь. Николай кивнул на нее, и я понял, что это и есть природный солонец, о котором он мне рассказывал. Елозя на животах, мы с трудом забрались в тесный скрадок и разместились в нем, стараясь не потревожить ни одной веточки. Приглушая ладонью щелчки, я взвел оба курка и просунул стволы в щели бревен. В левом стволе пуля, в правом - картечь. Картечь удобна в ночной охоте, когда целевая стрельба почти невозможна. Николай долго и убедительно растолковывал мне преимущества ружья в ночной охоте на солонцах, но сам взял с собой карабин, предмет моей неиссякаемой зависти. Перед выходом он зачернил сажей ствол, чтобы сталь не отсвечивала в ночи. Малейший просчет - и насторожившийся зверь может не подойти к солонцу.

Сырость медленно облегала тайгу. Ватник на мне отяжелел, язычки холода проскальзывают по спине. Лежа на животе, чувствую, как постепенно все тело начинает зудеть от скованности; так и подмывает привстать и хоть немного размяться. Но чуть я пошевелил онемевшей ногой, как тут же угодил в бревно, оградка скрипнула и зашелестела осыпающейся трухой коры. Слышу злое сопение Николая. Замираю и на мгновение даже перестаю дышать. Николай приподнимается и припадает к щелям, смотрит на одинокое дерево, чернеющее на вершине распадка.

Когда мы подошли к солонцу, было часов десять. Пока поднимались и устраивались, прошло еще не меньше часа. Николай говорил, что чаще всего к этому солонцу изюбр подходит от полуночи до двух-трех часов, в самую темень. Вокруг нас хоть глаз коли - ничего не видно; только пышные костры звезд пылают высоко над тайгой. Подбираюсь к щелям и снова вижу только силуэт одинокого дерева на фоне звездного неба. Изюбр должен пройти мимо этого дерева, и скрадок рас положен так, что подход к солонцу просматривается на фоне неба: это единственный способ увидеть в ночи силуэт зверя.

Инхокские солонцы - одно из самых добычливых мест в районе от Еланцов и почти до самого Онгурена. По весне, как только наступает время промысла, охотники из окрестных селений спешат заветными тропами на Инхок, и, кто первым подойдет к солонцам, за тем право первого выстрела. Поэтому мы не стали ждать очередного рейса почтовой машины и за двое суток отмахали почти шестьдесят километров. Николай успокоился лишь на пороге зимовья. Распахнув дверь, он с удовольствием втянул носом нежилой воздух:

Порядок, в эту весну, считай, мы первые!

На следующий день, даже не передохнув как следует с дороги, мы отправились на солонцы. Мне приходилось слышать, что раньше солонцы считались частной собственностью. Охотник не только отыскивал в тайге природные солонцы, но и сам устраивал их вблизи проторенных звериных троп. Солонцы переходили по наследству от отца-охотника к сыну, их можно было продать, выменять. За солонцами следили, и никто без ведома хозяина не имел права промышлять на них. И не раз из-за таежных солонцов возникали кровавые распри.

Охотясь на солонцах, нужно соблюдать несколько правил: не топтаться вокруг них, не рубить кустарники и деревья поблизости - словом, ничего не менять в привычной для зверя обстановке. Малейшее изменение уже настораживает зверя. Несколько лет назад какие-то охотники добыли на Инхоке изюбра и разделали его прямо на солонцах, побросав тут же шкуру и потроха. И почти два года к этим солонцам изюбр не подходил. У Николая лицо почернело, когда он рассказывал мне эту историю.)

…Бесшумная тень заслонила скрадок. Это Николай всем телом привалился к щелям, и я увидел, как качнулся и медленно поплыл в сторону ствол карабина. Сдерживая в пальцах дрожь, беру приклад на себя и перевожу стволы на силуэт одинокого дерева. Жду. До рези в глазах вглядываюсь в недвижные тени ночи, напрягаю слух, но вокруг ни малейшего шороха, ни трепета ветерка в листве…

(И все же Николай не ошибся: изюбр был близко. Но сколько я потом ни гадал, вспоминая эти напряженные минуты, сколько ни донимал Николая вопросами, я так и не мог понять, каким чутьем, каким слухом он угадал присутствие изюбра, находившегося от нас метрах в пятидесяти. Но и Николай до последней минуты даже не подозревал о присутствии близ солонцов еще одного живого существа, видимо и решившего исход ночной охоты.)

…Когда небо подернулось серым налетом и, застилая звезды, прибрели с запада легкие облачка, Николай привстал и, до хруста потянувшись, буркнул:

Закуривай! На сегодня отлежались…

Он выбрался из скрадка и пошел вверх по тропе к дереву. По его осторожным движениям я понимал, что охота не совсем кончилась и Николай на что-то еще надеется. Не решаясь закурить, я смотрел ему вслед и мял в руках сигарету. Николай остановился под деревом, обошел его вокруг и вдруг в сердцах сплюнул. Только подойдя к нему, я понял, в чем дело, и чуть не взвыл от досады. Метрах в десяти от дерева на примятой траве четко различался раздвоенный треугольник изюбриного следа. Николай трогал пальцами траву и, покачивая головой, удрученно поглядывал то на меня, то на чащу кустов, росших по краю поляны.

Ай какой самец подходил, ай какой бык! - сокрушался он. - Как же это мы проглядели-то, а? Почему он не подошел к солонцу? Что его могло испугать?..

Мы в полном унынии курили под деревом, разглядывая след. Изюбр остановился, когда до солонца оставалось не более пятнадцати - двадцати метров, и, простояв некоторое время неподалеку от дерева, ушел в тайгу. Значит, что-то его насторожило?

Разгадка пришла неожиданно. Николай осторожно прошелся по кустарнику за солонцами, долго осматривал землю и вдруг громко позвал меня. В чаще кустарника на присыпанной истлевшими листьями земле четко отпечатались подушечки лап шириной с добрую рукавицу и пять точек когтей.

Лихо! - усмехнулся повеселевший Николай. - Выходит и хозяин сюда пожаловал, свеженинки захотелось! Ты смотри как он удобно устроился: один прыжок - и у солонца!

Все стало ясно. Мы поджидали изюбра в скрадке, а медведь сторожил его в кустарнике. Нападать ему отсюда было очень удобно: одним прыжком - и на хребет! Неизвестно, какую опасность почувствовал осторожный изюбр, но, выходит, что все три охотника остались с носом!

Ну, дела, - ворчал Николай, выбираясь на поляну. - Если изюбр хватил медвежьего духа, он сюда не скоро воротится! Принесла же нелегкая сиволапого черта!

Медвежий след от кустарника переваливал через гряду сопок и направлялся вниз, вероятнее всего к побережью моря.

И ведь не отвадишь его теперь отсюда, - вздыхал Николай. - Пока он будет здесь бродить, фарту нам не видать! A не дай бог, случится, что и задерет на солонцах, тогда совсем худо: считай, что на весь год солонец испоганен…

От солонцов след оленя пересекал небольшую лощину, по росшую частоколом осинника (такие заросли молодого осинника геологи и охотники часто зовут карандашником), и выходил на широкий травянистый склон сопки. Здесь два горных массива просторно разделялись глубокой щелью распадка. На дне распадка глухо колотилась река. С порывами ветра к нам едва слышно доносилось ее ворчание. Усеянная изюбриным и лосиным пометом, по склону сопки петляла хорошо пробитая тропа. Мы шли по ней, часто останавливаясь и оглядывая поросшие хвоей склоны. Перед моими глазами все время маячила сутулая спина Николая. Он ожесточенно сопел трубкой и, коротко сплевывая по сторонам, продолжал что-то ворчать себе под нос.

След изюбра очень похож на след лося, только гораздо меньше. Это сходство можно уловить, если видишь следы на снегу или на цепкой грязи, когда изюбр спокойно идет. Но если зверь бежит, сходство исчезает, потому что испуганный лось всегда идет размашистой крупной рысью, а изюбр делает огромные скачки. След самки-изюбрихи продолговатый и узкий, а у самца более круглый и широкий, и шаг у него гораздо шире, чем у самки.

Белесое небо все ярче отсвечивало синевой. На востоке оно приподнималось от горизонта багрянцем. Похожие на тени облачка медленно окрашивались алым заревом, словно наливаясь соками. На вершине сопки все настойчивее и гуще горланили птицы. В хоре голосов слышался напевный пересвист рябчиков. Сейчас у них самый разгар брачных страстей. Откликаясь на манок, рябчик, трепеща крыльями, вырывается из чащи и в любовной горячке едва не садится прямо на ствол ружья. Откуда-то спереди доносилось слабое токование тетерева; временами оно заглушалось раскатистым карканьем ворон, которые в одиночку и стаями пролетали над распадком к морю. Мне как-то непривычно было видеть этих знакомых птиц вдали от человеческого жилья, и странно казалось, что голоса этих лесных ворон, раскатистые и гулкие, заметно отличаются от хриплого и нахального карканья их городских собратьев.

Тропа все круче заходила к вершине распадка. Забросив на спину ружье, я шел, уже еле передвигая ноги и не глядя по сторонам. Вдруг Николай остановился и, резко махнув рукой, присел. Я плюхнулся лицом в сырую траву и едва поднял голову, как различил поверх склона сопки, у самой гряды, движущиеся серые тени. Вжимаясь в ложбинку, Николай пополз вверх по склону, волоча за собой карабин. Он пристроился за кустом багульника, прильнул к биноклю, но вдруг отложил бинокль в сторону, достал кисет и принялся спокойно набивать свою трубку. Я подполз к нему и едва не вырвал бинокль из его рук. На фоне кустарника спокойно шли четыре безрогие изюбрихи, а между ними терся теленок. Выгибая шеи, изюбрихи пощипывали траву, и шедшая впереди часто останавливалась и, поднимая голову, шевелила ноздрями, словно пробуя воздух. Бурая шерсть на изюбрихах висела клочьями, и местами по бокам проступала шерстка чуть посветлее.

Линяют? - шепотом спросил я.

Николай кивнул. Покусывая травинку, он искоса наблюдал, как изюбрихи прошли вдоль склона и неторопливо скрылись в зарослях кустарника; на прощание мелькнули среди ветвей их короткие белые хвостики. Мы молча покурили на склоне и двинулись дальше по тропе, ведущей в глубь горного массива.

Солнце уже подобралось к полудню, когда, обшарив склоны сопок и истоптав звериные тропы, мы вышли на гребень распадка. Здесь, в ложбине, которая пролегла от гребня, начиналась ломаная гряда скал. Она тянулась по равнинной тайге до горного хребта, на вершинах которого сверкал белизной чистый снег. А над вершинами гор медленно тянулись грузные облака, и временами набегал порывистый резкий ветер. Николай поводил биноклем и со вздохом сказал:

Шабаш! Ветер крутит, охоты нет. Давай располагаться на отдых. - Стаскивая с себя мешок и карабин, он продолжал объяснять: - Когда от ветра шум по тайге, изюбр себя не слышит и не ходит, а сразу ложится в чащу. Так и лежит до вечера, а если ночью утихнет, идет на кормежку…

Я возился с костром, а Николай бродил меж камней, срывал пучки трав, принюхивался к ним и чему-то улыбался. Чубучок его трубки выпускал ровные колечки дыма, и по этим колечкам я видел, что настроение у моего напарника меняется к лучшему. Вдруг Николай внимательно прислушался и показал пальцем в сторону ельника. Из хвойной чащи доносились какие-то бормотания. Николай подхватил мое ружье, вытащил из него пулевые заряды и, выбрав из горсти патронов два дробовых, осторожно вошел в чащу. Он шел медленными шагами, склонив голову и все время прислушиваясь к непонятному бормотанию. Я вслушивался, стараясь по треску сучьев определить, где находится Николай, но ничего не слышал, кроме порывов ветра в листве и приглушенного бормотания в чаще ельника. Грохнул выстрел, и звонкое эхо ударилось по распадаку. Через несколько минут из чащи вышел Николай и бросил у костра небольшого косача с красными бровями и аспидно-черными перьями на крыльях.

Скрадывал его по ельнику, - сказал Николай, разряжая ружье. - Там самка неподалеку была, вот он и топтался рядом. На обед нам с тобой должно хватить!

Раскочегарив костер, я принялся было ощипывать птицу, но Николай презрительно фыркнул, быстро нарубил смолья и развел такой костер, что к нему на метр было не подойти. Когда пламя поутихло, он зарыл птицу под раскаленные угли. Минут через пятнадцать обед был готов. Терзая душистое мясо, я готов был с кем угодно поспорить, что подобного блюда не отыскать в самом изысканном ресторане. Мясо птицы, казалось, вобрало в себя все ароматы леса.

После такой еды и жить вдвойне хочется! - смеется Николай. - И глядишь, откуда только сила берется! Ты пока не обвыкнешь в тайге, во все глаза смотри, примечай каждую травинку, в свое время пригодится. Я, к примеру, не понимаю, как это в тайге и с голоду пропасть можно!

Он уставился на меня прищуренными глазами.

Да вокруг пропасть еды, только руку протяни и достать сумей! Чай кончился - бадан варить можно, и еще пахучей будет! Ружья нет, из ниток силок сплети, и птицу добыть можно. Крючок есть, нитка есть - в каждом ручье хариус! Лично я этого не понимаю: в тайге - и с голоду пропадать! - Он широко развел руками. - Другое дело, если ты тайги не знаешь, ну, тогда смотри сам, учись у людей!

Обычно во время охоты с Николаем не очень-то разговоришься, он вечно занят своими мыслями, но охотно объясняет мне следы и различные приметы и повадки зверей. Мне приходилось иногда видеть, как он остановится на тропе у сломанного деревца, обойдет его вокруг, потрогает кору, выщипает из нее какие-то ворсинки и чуть ли не понюхает их и потом скажет, кто почесался об это дерево, куда зверь пошел и зачем пошел. В безалаберном, на мой слух, птичьем хоре он безошибочно выделял отдельных птиц и объяснял, что они делают: вьют ли гнездо, просто кормятся или это перелетная стайка задержалась у ручья. Когда мы еще жили на мысе Орсой, где охотились на нерп, Николай по вечерам говорил, что когда-нибудь он бросит свое чабанство и устроится лесником на кордоне, неподалеку от Байкала.

Мы напились чаю, начисто опустошив двухлитровый котелок, забрались в тень камней и, несмотря на дикую крепость заварки, быстро уснули.

…Проснулись от резких порывов ветра. Растрепав листву, на гребне сопки шатались деревья. Из-за хребта, оттуда, где кончался распадок и полукругом соединялись два горных массива, серыми мешками торопливо вываливались облака. Они расползались, захламляя чистое небо, тяжело опускались в распадок, раскачиваясь на склонах, обволакивали деревья, стлались по траве и медленно подбирались к нашему укрытию в скалах. Неожиданно ветер стих. Солнце заволоклось мучнистой завесой. Замолкли птицы. Сырая духота плотно ложилась на землю. И вдруг мы увидели, как из-за хребта выбросилось еще одно облако, худое, колючее, ядовито-серого цвета. Оно совсем не походило на другие облака. Каким-то фантастическим хищником оно осторожно сплывало по склону хребта, словно скрадывая свою добычу.

Ну держись, сейчас будет дело, - пробормотал Николай, забираясь поглубже под навес камней. - Сейчас разохотится, только держись…

Облака расползлись во все стороны и, приподнявшись над землей, замерли. И тотчас послышался глухой нарастающий топот. Взвилась молния, и наотмашь ударил раскатившийся гром. Облака чуть раздернулись, и сквозь иссеченную дымку проступили обнаженные вершины гольцов.

Взявшись разом, крупный ливень косил, не переставая. Расщепленные молнии цепким прыжком взвивались с вершины гольца. Короткая пауза - и горы раскатывались безудержным громом. От этого грома сотрясалась вокруг земля. Она вздрагивала короткими толчками, и казалось, что горы не выдержат такой встряски и вот-вот рухнут! Но, словно подчеркивая свою близость к небесам и отвечая коротким вспышкам молний, они продолжали греметь и греметь, сотрясаясь до основания.

Николай весь преобразился. Куда только делись его спокойствие и медлительность! В широкой улыбке сверкали зубы. Николай озирался по сторонам и, казалось, в момент вспышки ловил глазами ослепительные молнии.

Хо-го! - неожиданно закричал он в порыве вспыхнувшего веселья. - Пошла мать-весна! Эх, держись!

Николай продолжал что-то кричать по-бурятски, подставив ладони под ливень. Я смотрел на него и вдруг поймал себя на том, что и мне становится трудно сидеть в этой тесноте камней. Возбуждение Николая невольно передалось и мне, какой-то зуд охватил все тело, и при виде хлещущих потоков ливня, насквозь распарывающих молодую листву, так и подмывало выскочить из укрытия и пуститься в бесшабашный, безудержный пляс, обнявшись с перехлестнувшимися нитями дождя. А ливень все учащался и скоро превратился в непроглядный грохочущий водопад.

Трудно забыть это мерцание вздыбленных гольцов, поднявшихся цепью по самому краю неба, дикий перепляс молний над ними, грохот гор и тайгу, склонившую кроны под вихревыми потоками. Пробуждая истомившуюся землю, над Приморским хребтом проносилась весна. И все живое, словно в радостном опьянении, поднималось ей навстречу.

Гроза стихла разом. Потоптавшись на месте, словно раздумывая, в какую сторону кинуться, ветер смял полосы ливня и унес их прочь. Похудевшие, обессиленные облака боком валились за горизонт. В несколько минут верховой ветер вымел небо до сверкающей синевы. Солнце, словно утомленное пережитой грозой, отекало пожелтевшими к закату лучами. Светились умытые склоны сопок. В хвойной чаще горланили птицы и, срываясь с ветвей, прочеркивали в небе стремительные спирали.

По знакомой тропе мы возвращались распадком к морю. Притихший Николай шел быстро, не оглядываясь. Вдруг, неподалеку от солонцов, он остановился и, схватив меня за плечо, заорал так, что в ушах у меня зазвенело:

Смотри! Смотри! Вон бежит, сукин сын!

Едва сфокусировав линзы, я увидел за черной пропастью распадка медведя, мчавшегося по крутому каменистому склону. Медведь мчался вверх, к зарослям стланика. Черный ком стремительно выбрасывал перед собой короткие передние лапы, и в бинокль мне было видно, как от бега осыпаются в низину камни. Еще мгновение, и он исчез, ворвавшись в заросли стланика.

Верно, хватил человеческого духа, - посмеивался Николай. - Ты сейчас смотри, один по тайге бродишь, как бы с ним свидеться не пришлось! По весне он мужик горячий, с голодухи несговорчивый, если встретитесь…

Когда мы проходили мимо солонцов, Николай на мгновение задержался у скрадка и, оглядевшись, сказал:

Кто знает, может, этот мишка и был нашим напарником ночью…

Несмотря на неудачную охоту, мы возвращались в зимовье в хорошем настроении. Бессонная ночь, холод и ливень, вымочивший нас до нитки, - все это было разом забыто, когда мы выбрались из чащи на берег Байкала и остановились от неожиданности.

Свободное, чистое море просторно катило свои волны на север. Только местами всплывали одинокие льдины. Они всплывали и тотчас беспомощно исчезали под водой. Набегающие горбы наката с шумом разбивались о береговые камни, напоминая, что где-то далеко от нас прошел шторм…

В пределах СССР обитают 12 видов уток: кряква, черная кряква, серая утка, косатка, обыкновенная свиязь, шилохвость, чирок-свистунок, мраморный чирок, клоктун, чирок-трескунок, широконоска и крайне редко встречающаяся американская свиязь; 18 видов нырков: каменушка, морянка, обыкновенный гоголь, малый гоголь, краснонос, красноголовый нырок, белоглазый нырок, беров нырок, хохлатый нырок, морская чернеть, черный турпан или синьга, турпан, красноклювый турпан, малая гага, очковая гага, гага-гребенушка, обыкновенная гага и савка; 4 вида крохалей: луток, большой крохаль, чешуйчатый крохаль и длинноносый крохаль; 3 вида земляных уток: красная утка, пеганка и хохлатая пеганка; и 1 вид шипунов - мандаринка.

Передовые пролетные утки на юге показываются в первой половине февраля (Закавказье, Крым), постепенно продвигаясь все дальше и дальше к северу, к местам своих гнездовий. Весенний пролет уток растягивается на долгий срок, заканчиваясь в северных местностях в середине мая, а на Крайнем Севере, в Заполярье - даже в середине июня. Между появлением первых пролетных уток и валовым их пролетом проходит не менее 7-10 дней. Первыми обычно появляются кряквы и гоголи, за ними чирки-трескунки и широконоски. Несколько позднее прилетают свиязь и шилохвость, чирки-свистунки, красноголовый нырок, хохлатый нырок, морская чернеть, а затем морянка, турпан, синьга и другие.

ВЕСЕННИЙ ПЕРИОД ОХОТЫ

Весной разрешается стрельба селезней на манку. Селезень охотно летит туда, где завидит самку или услышит ее голос. Это особенно относится к кряковым селезням - бесспорно лучшим из всех наших уток.

Стайность уток настолько велика, что они охотно подсаживаются к себе подобным. Этим свойством особенно отличаются чирки-свистунки, часто подсаживающиеся не только к чирковым, но и к кряковым, нырковым и другим уткам. Значительно строже в этом отношении нырковые утки и крохали (особенно гоголи), подсаживающиеся только к себе подобным, хотя хохлатый нырок, красноголовый нырок и луток представляют собой исключение из этого правила. Довольно неохотно подсаживаются к уткам других пород также свиязи.

Охота на манку

Приманивать селезней можно подражанием голосу утки-самки того же вида и расставленными на воде чучелами уток. В качестве же наиболее совершенной приманки для кряковых селезней применяются специально выведенные подсадные утки, рассаживаемые на воде вместо чучел или совместно с ними.

В период валового пролета уток хорошо брать с собой подсадную (лучше даже двух, работая с ними одновременно или по очереди), три-четыре чучела чирков, несколько чучел различных кирковых уток, а также чучела шилохвости, свиязи и широконоски. Такой набор чучел следует брать только там, где весной на пролете встречаются самые разнообразные утки. Такими местами обычно являются крупные водоемы, расположенные на магистральных пролетных путях водоплавающей птицы. Однако в большинстве водоемов встречаются немногие виды уток (чаще всего кряква, чирки и некоторые другие). На такие охоты следует брать только подсадную (или за неимением ее - чучело кряквы-самки) и чучела чирков.

Чучела следует расставлять по видам, но не рядами, а в некотором беспорядке и вместе с тем так, чтобы они стояли довольно широким фронтом около шалаша, были хорошо заметны со стороны и издали казались рассевшейся на отдых или кормежку стайкой (точнее соединением нескольких самостоятельных стаек) уток.

Расстояние от места засады до самых дальних чучел не должно превышать десяти-пятнадцати метров. Ставить чучела следует на прочных нитяных поводках, прикрепленных одним концом к какому-либо грузу (камень, кусок кирпича, свинчатка) весом около 200-250 г. или еще лучше к специальному металлическому якорьку, а другим - к проволочной скобочке, прочно вбитой в днище чучела. Поводок должен быть на метр-полтора длиннее глубины водоема в месте постановки чучела. Подсадная утка садится на тонкой, но прочной бечеве несколько большей длины и при более солидном (около 1 кг) грузе (также лучше всего якорьке).

Подсадную обычно садят прямо перед тем местом, где сидит охотник, а чучела расставляют по обе ее стороны. Следует обращать внимание на то, чтобы поводки чучел и подсадной не могли перепутаться между собой. Ранней весной, когда вода еще холодна, рекомендуется брать с собой не одну, а пару подсадных, сажая их на воду попеременно. Сажать на воду одновременно двух подсадных на виду друг у друга не следует, так как в этом случае утки будут плохо кричать и все время рваться на поводках, стремясь сплыться. При одновременном использовании двух подсадных уток нужно садить их на воду так, чтобы они не были видны друг другу.

Охотнику следует время от времени покрикивать голосом утки того или иного вида, а заслышав или завидев уток, - манить обязательно, издавая два-три отрывистых позыва. Кряковых селезней манить не нужно, так как это делает подсадная.

На манок особенно хорошо идут шилохвости, широконоски и кряквы. Значительно хуже свиязи и нырковые утки. Чирки же не только охотно идут на голос себе подобных, но и без всякой манки подсаживаются к любым чучелам.

Охота на манку производится с берега или с лодки. Для охоты с берега необходимо построить шалаш, избирая для этого такое место, которое позволяло бы ставить чучела и садить подсадную, доставать убитых уток прямо с берега, без помощи лодки, шагая по воде в высоких непромокаемых сапогах. Шалаш обычно строится из ветвей толщиной около 1,5-2 см, одним концом укрепленных в земле, а другим - крепко связанных поверху. На укрепленные таким образом вверху сучья надеваются 3-4 обруча из таких же ветвей, прикрепленных посредством веревок или ивовых виц к прутьям. Такой шалаш устойчив и удобен при переноске. Маскировать шалаш обязательно следует под окружающую местность, используя ветви кустарников, тростник, траву, сено, словом, все, что находится вблизи шалаша, скрепляя их шпагатом или ивовыми вицами.

В сухих холмистых местах и на высоких берегах рек, где нет растительности, очень удобно устраивать скрадки, вырывая в земле специальные ямы, прикрываемые сверху прутьями, тростником, травой и другим материалом. Такие скрадки мало заметны и при хорошем оборудовании очень удобны и теплы. Однако в низких местах ямы очень быстро заливаются талой или почвенной водой. Поэтому, когда нет возможности обойтись без скрадки в низком месте, приходится в вырытую яму опускать плотно сколоченный из плах сруб с дном или еще лучше - специальный чан, или большую бочку. Скрадок такого устройства позволяет успешно охотиться весной по уткам на манку в таких местах, где устройство наземного шалаша неизбежно будет вызывать подозрение уток (например, на открытых, лишенных кустарниковой растительности песчаных косах и т. д.). В некоторых местах удобно устраивать засаду в чанах (крупных бочках), установленных на кольях в воде и имеющих сверху небольшое прикрытие.

Очень часто вместо сооружения постоянного шалаша выгоднее пользоваться шалашом переносным или складным.

Дело в том, что весной, в период половодья, горизонт воды с некоторых водоемах подвержен резким колебаниям. Бывает, что шалаш, построенный около самой воды, на другой день может оказаться от нее на десятки метров или, наоборот, залитым водой, и, следовательно, непригодным для охоты.

Во избежание таких случаев рекомендуется пользоваться переносными шалашами. Для этого остов шалаша изготовляется из легкого материала, чаще всего скрепленного между собой каркасом из ветвей. Затем этот каркас обтягивается рогожей, мешковиной или делью, на которые и укрепляется (шпагатом) маскировочный материал. Хорошо оправдали свое назначение применяемые некоторыми охотниками переносные шалаши, сплетенные из прутьев.

Удобны также и складные шалаши. В простейшем виде такой шалаш состоит из четырех заостренных с одного конца метровых пли немного больших колышков (лучше всего с железным наконечником), пришитых через 1 м к полотну дели шириной в 90-100 см и длиной в 4 и 4,5 м. В намеченном для засады месте колышки втыкаются в землю так, чтобы образовался метровый куб, нижней плоскостью которого является поверхность земли, а боковыми - неводная дель. Свободные концы полотна дели скрепляются между собой (палочками, привязанными на бечеве к одному краю полотна и продеваемыми в ячеи другого края). Поверху на остов шалаша набрасывается также кусок дели. Остается только замаскировать остов шалаша с боков и сверху ветвями, тростником, травой, сеном, и шалаш готов.

Вместо неводной дели на стенки шалаша можно употреблять и какую-либо прочную, но тонкую, окрашенную в грязно-зеленый или коричневый цвет ткань.

Более усовершенствованный складной шалаш для утиной охоты сооружается следующим образом (Описание складного шалаша усовершенствованного типа дано по А. В. Лепехину ("Спортивное охотничье хозяйство;", Москва, 1949 г.).) . Шалаш делается из восьми алюминиевых полых трубок, длиной в 80 см каждая. Внутрь этих трубок входят другие, тоже алюминиевые трубки меньшего диаметра. Низ толстых трубок (стоек) сплющивается для укрепления их в земле, а на расстоянии 10 см от нижнего конца трубки просверливаются дырки, на которых укрепляется низ обтягивающего шалаш материала. Другой конец толстой трубки имеет запорчик, который запирает входящую в него тонкую трубку на любом месте по мере ее выдвижения. Это дает возможность установить любую высоту шалаша - от 80 до 140 см, в зависимости от роста охотника и его желания охотиться из шалаша стоя или сидя. Обтягивающий материал должен быть прочным, тонким и плотным. Сверх него укрепляется широкая тонкая сеть, являющаяся основой для маскировки шалаша травой, сеном, ветками и т. д.

Конфигурация шалаша может быть круглой и овальной, по желанию охотника. К шалашу на стальных проволоках прикрепляется козырек, закрывающий охотника сзади. Весь шалаш с козырьком, складываясь, убирается в цилиндрический чехол, имеющий лямки для ношения, как рюкзак. Материал для шалаша и сеть красятся в грязно-зеленый или коричневый цвет.

Любой шалаш лучше всего сооружать у какого-либо берегового куста, дерева, неровности почвы и т. д., обязательно сочетая его с окружающей местностью. Стенки шалаша, а также его верхнее прикрытие должны быть очень плотными и хорошо скрывать охотника. В стенках нужно заранее сделать отверстия - окна для наблюдения за утками и стрельбы. Верхнее прикрытие шалаша не следует делать глухим, а наоборот, легко раздвигающимся, чтобы в случае надобности можно было вставать на ноги и, поднявшись над шалашом, стрелять по уткам в лёт.

Ранней весной шалаши можно делать из снега и льда, прикрыв их сверху ветвями, сеном, травой или тростником.

При охоте на уток из берегового шалаша полезно иметь при себе суковатый обрезок палки с привязанным к его концу длинным шнуром для подтягивания убитых уток к берегу.

Для охоты по селезням с лодки обычно пользуются небольшими долблеными (чаще всего осиновыми) челнами или шитыми из тонких досок маленькими лодочками, позволяющими свободно продвигаться по мелким местам и легко переносимым через отмели, косы и лед. Удобны для этих целей также и байдарки, имеющие деревянный остов и хорошо прокрашенную масляной краской парусиновую обшивку. Можно пользоваться и складными надувными резиновыми лодками. Но всего удобнее подъездной челн, представляющий собой короткое, широко разведенное осиновое корыто со срезанным наискось носом и кормой, сверху запалубленных кровельным железом, фанерой или прокрашенной парусиной, и имеющее в средней части фальшборт.

Лодку или челн маскируют точно так же, как и береговой шалаш. В большинстве случаев для этого вгоняют лодку в затопленный куст, старый тростник или камыш, ставят у затопленного дерева и маскируют кругом и сверху. Очень удобно, если по бортам лодочки или челна сделаны специальные приспособления для вставления ветвей. Для быстроты маскировки нередко пользуются заранее приготовленными, сплетенными из ветвей или соломы стенками, а также и изготовленными из рогожи, неводной дели или мешковины укрытиями для кормы и носа. Для охоты ранней весной лодка или челн окрашиваются в белый цвет, а в иную пору - в защитный.

Охотиться по селезням с лодки удобнее, чем с берега, так как в этом случае охотник ничем не стеснен в выборе места, располагает большими возможностями при расстановке чучел и подсадных, а равно и при сборе убитых уток.

Необходимо, в особенности во втором периоде весны, когда в водоемах остается только местная утка, чаще менять место засидки. В противном случае напуганная выстрелами утка будет упорно облетать охотника, игнорируя манку.

Для удобства стрельбы в темноте следует ставить чучела и подсадную в направлении на зарю.

Охота по селезням на манку начинается сразу же с прилета уток, а заканчивается, когда лето вступает в свои права и утки-самки уже давно сидят на яйцах. По времени дня лучшая пора охоты - вечерняя и особенно утренняя заря. Вечерняя охота обычно начинается за час-два до захода солнца и заканчивается с темнотой, а утренняя - начинается с рассветом и заканчивается часа через 2-3 после восхода солнца.

Стрелять приходится преимущественно по сидячим селезням и только изредка в лёт. В большинстве случаев утки подлетают прямо к чучелам, иногда же садятся вдали и начинают медленно к ним подплывать.

Подсадную утку сажают на воду на прочном шнурке-поводке, одним концом прикрепленным к ее ноге, а другим - к грузу или специальному якорьку. Прикрепление поводка к ноге утки производится с помощью особого кожаного браслета, называемого "ногавкой". Ногавка чаще всего изготовляется из нетолстого хромового или юфтового (но не сыромятного) ремешка длиной около 12-15 см при ширине в 1,5 см. Где и какие сделать вырезы и прорезы на ремешке, ясно показано на рисунке. Ногавка должна свободно держаться на ноге утки, но так, чтобы она не могла освободить ее из ногавки. Очень удобны кожаные (хромовые) ногавки, концы которых наглухо скреплены обычным сапожным пистоном.

Еще удобнее ногавка такого же устройства, но с продетым сквозь пистон небольшим металлическим колечком, за которое зацепляется привязанный к одному из концов поводка маленький карабинчик.

Для того, чтобы подсадная утка имела возможность во время работы отдыхать и просушивать свои перья, ее часто привязывают на поводок, прикрепленный не к грузилу, лежащему на дне, а к деревянному кружку, свободно вращающемуся на коле, вбитом в дно водоема. В этом случае утка может выбираться из воды на кружок, посидеть на нем, отряхнуться и обсохнуть. Кол вбивается в дно вертикально и так, чтобы кружок находился на 1-2 см ниже уровня воды и мог вращаться на гвозде, как на оси. Если кружок сделать не вращающимся, утка, плавая вокруг кола, обмотает вокруг него поводок, притянет себя к колу и... замолчит. Поводок привязывается к кольцу (или скобочке), прикрепленному к краю кружка.

Во время поездки на охоту подсадных уток следует держать в специально сделанной легкой корзине или фанерном ящике с отверстиями для воздуха. Если берут с собой двух подсадных (утку и селезня), нужно ящик или корзину перегородить на два отделения, закрываемые отдельными крышками. Корзина или ящик должны иметь удобную ручку для переноски. Внутрь их следует настилать солому или сено, менять как можно чаще и ставить баночку с водой. Во время отдыха подсадных надо выпускать из корзины на прогулку, привязав свободный конец поводка к колышку, вбитому в воду. Кормить подсадных перед охотой и в промежутках охоты следует досыта, иначе голодная подсадная во время охоты займется нырянием или копанием в типе в поисках пищи и не будет кричать.

Если охота утром предполагается там же, где она проходила и вечером, чучела при надежности груза и поводков можно оставить на ночь на воде. Подсадную же надо обязательно снять, дать ей как следует обсушиться и накормить ее досыта. Если есть две подсадные, то лучше выпустить свежую.

Иногда вместо утиных чучел применяют утиные профили, выпиленные из фанеры и соответственно раскрашенные масляной краской. Профиль перед тем, как его ставить на воду, вдвигается в особый желобок, проходящий вдоль деревянной дощечки. Иногда профили скрепляются по трое вместе и прикрепляются к более длинным дощечкам, плавающим на ребре и скрепленным между собой петлями. Профили устанавливаются на воде, как и чучела, с помощью грузила или якорька. Единственное преимущество профилей - их удобство для перевозки и носки, но они менее похожи на естественную утку. При охоте с лодки, помимо дробовика, полезно иметь малокалиберную винтовку "ТОЗ", выстрелы которой не пугают уток.

Лучшая пора для охоты по ныркам - начало их пролета. Пасмурная тихая погода - самая удобная для охоты по нырковым и другим уткам. Мелкий, моросящий дождь не мешает охоте.

При выборе места для устройства шалаша следует помнить, что оно должно быть чистым, без камыша, травы и кустов и находиться на пролете уток, но не близко от места их ночевки.

Кроме того, водоем не должен быть глубоким, чтобы, ныряя в поисках пищи, утка могла достать дно.

Чучела следует выставлять на видном месте. Если шалаш делается на берегу, то местом для него надо выбирать островки или открытые чистые мысы и узкие косы, далеко вдающиеся в открытое водное пространство. Желательно, чтобы вблизи чучел был плавучий снег или лед, на которых нырковые утки любят отдыхать и кормиться.

При ветре желательно, чтобы он дул от шалаша к чучелам или слегка в бок, так как нырки садятся на воду и поднимаются с нее всегда против ветра.

В ветреную погоду шалаш следует ставить в тихих, закрытых от ветра местах, иначе крупные волны будут переворачивать чучела и пугать уток.

Охота на нырков начинается с темноты и продолжается до полудня. С полдня наступает перерыв, и охота вновь начинается за час-полтора до заката солнца, заканчиваясь в темноте.

Спешить стрелять по подсевшим к чучелам ныркам не следует; лучше подождать, когда они сплывутся. Первый выстрел надо делать по дальним уткам, а сидевших ближе стрелять уже на взлете из второго ствола. Лучший выстрел - в угон или в бок.

Если нырки заподозрили обман, они начинают потихоньку отплывать. Этого момента пропускать нельзя, так как к чучелам они больше не приблизятся. Красноголовый нырок в этом случае круто поворачивает и, отплыв немного, - взлетает. Этого нырка рекомендуется стрелять немедленно, иначе он поднимет всю стайку.

Если нырки, подсевшие стайкой, долго не сплываются, надо слегка зашуметь или свистнуть. Нырки, насторожившись, быстро сплываются в плотную кучу, и выстрел по ним обычно поражает несколько птиц. Однако, применяя этот прием, надо помнить, что сплывшиеся нырки могут взлететь. Поэтому медлить с выстрелом нельзя.

Если к чучелам подсел табунок гоголей и упорно не желает сплыться, рекомендуется встать в шалаше и крикнуть. Часть гоголей при этом поднимется на крыло, а часть нырнет. По взлетевшим гоголям надо быстро стрелять и тотчас же перезарядить ружье (или взять второе, запасное, которое вообще очень полезно на этой охоте), чтобы успеть встретить новыми выстрелами вынырнувших гоголей.

Подранков следует немедленно достреливать, не показываясь им на глаза, иначе они могут нырнуть и скрыться.

Охота на нырковых уток с берега производится далеко не везде и не всегда. Чаще охотятся с лодки, что значительно упрощает выбор места, но зато несколько усложняет устройство шалаша. В остальном охота с лодки мало отличается от охоты с берега.

Значительно облегчает весеннюю охоту применение бригадного метода охоты. Бригада обычно создается в составе 5-6 человек, из которых трое-четверо сидят в шалашах, а один или два разъезжают на лодке, перегоняя нырков с места на место, стараясь направить их на шалаш, собирая добычу и достреливая подранков.

Успешность охоты на уток с чучелами значительно возрастает, если применять манку их голосом. Манить следует голосом тех уток, о присутствии которых вблизи засады охотник знает или которых он хочет приманить к чучелам. Весной следует манить голосом утки-самки, так как селезень охотнее идет на голос своей возможной подруги, чем на голос своего вероятного противника.

Научиться манить всякую утку, подражая голосу самки и селезня, очень трудно, и этим искусством владеют немногие охотники. Манить крякву, чирков и шилохвость, подражая голосу самок этих уток, значительно легче. Уток манят или с помощью специально устроенных дудок-вабиков (продаваемых в магазинах или изготовляемых самими охотниками), или с помощью руки. Вабики требуют настройки на каждый вид уток. Перенастраивать их в процессе охоты невозможно. Кроме того, они часто расстраиваются, засоряются и т. д. Поэтому нужно порекомендовать каждому охотнику научиться манить уток без вабиков. Манка с помощью руки производится различно. Однако существует одно общее правило: губы складываются так же, как для трубления в рог. Затем к губам подносится сжатый кулак, и воздух с силой вдувается между большим и указательным пальцами. Остальными пальцами - сжатием их и разжатием - регулируется и сила звука и его тон. Другие охотники, вместо кулака, прикладывают к губам ладонь руки, третьи - верхнюю часть кисти и т. д. Словом, каждый охотник избирает наиболее удобный и удающийся ему прием. Научиться манить не очень трудно. Все зависит от настойчивости и практики. Учиться манить следует начинать с подражания голосу кряквы и чирка-свистунка, как уток, наиболее часто встречающихся, и голоса которых охотник слышит постоянно. В дальнейшем охотник постепенно научится манить и других уток.

Охотясь на селезней, в большинстве случаев приходится стрелять по сидячей птице и очень редко - на лету.

Утку, сидящую на воде, следует стрелять, целясь под нее в центр той линии, которая образуется соприкосновением птицы с поверхностью воды. Утку, сидящую на берегу, камне и т. д., надо выцеливать в центр.

Следует иметь в виду, что сидящая, а в особенности, плавающая на воде утка гораздо менее уязвима для дроби, чем летящая. У сидячей утки перо плотно прилегает к телу и вместе с пухом создает довольно солидный панцирь. Плавающая и сидящая на берегу утка представляет собой несомненно меньшую цель, чем утка летящая. В особенности крепки на рану плавающие на воде нырковые утки. Поэтому необходимо избегать стрельбы в сидячих уток на больших расстояниях, близких к предельному бою дробового ружья.

Сидячую утку лучше всего стрелять в спину или в бок, но не в грудь, так как грудь более защищена пером и пухом.

Вообще нужно избегать стрельбы уток на больших расстояниях в надежде на шальную дробину. В этом случае промахов и подранков получается гораздо больше, чем убитых уток.

Охотник должен помнить, что весной разрешена охота только на селезней. Поэтому необходимо всемерно избегать выстрелов по сгрудившимся в одну кучу уткам (если среди них есть и самочки), так как в этом случае всегда есть риск убить не только селезня, но и утку. Следует также соблюдать осторожность и при стрельбе уток, подсевших к чучелам в темноте. Особенно осторожно надо относиться весной к выстрелам по летящим уткам. В обманчивом освещении гаснущей вечерней зари или предрассветного полумрака легко ошибиться и вместо ожидаемого селезня свалить выстрелом самку. Надо также помнить, что весной селезни некоторых уток, как говорят охотники, "висят у хвоста своих самок" (кряква, шилохвость). В этом случае малейшая ошибка в прицеле может повести к тому, что вместо селезня, а нередко и вместе с селезнем, под снаряд дроби попадет и самка.

В зависимости от вида уток и условий стрельбы, весной применяется дробь различных номеров. Для стрельбы кряквы и других крупных уток рекомендуется пользоваться № 3 и 4, а для более мелких - № 5 и 6.

ЛЕТНИЙ ПЕРИОД ОХОТЫ

Охота с подхода на вылетку

На густо поросших растительностью больших водоемах охота с подхода на вылетку производится с берега или, если вода не глубока, вброд по камышам, тростникам, хвощу и т. д. Если вода глубока или дно вязко и ходить пешком не представляется возможным, а с берега ничего не возьмешь, то на таких местах без лодки не обойтись.

В маленьких, нешироких, хорошо одетых растительностью речках, ручейках, болотах и озерках ходовая охота на вылетку бывает очень интересной и удачной. Охотник идет по сухому берегу, поднимая перед собой уток и стреляя их в момент подъема обычно в угон или поперек.

Если водоемы широки и утка крепко держится в траве, хвоще, камыше или тростнике и легко пропускает мимо себя охотника, удобнее охотиться вдвоем, идя по обоим берегам.

Однако самой интересной охотой на вылетку является охота с собакой. Стойка для утиной собаки не нужна. Гораздо важнее ее выносливость, любовь к воде и умение подавать убитую утку и ловить подранков. Для охоты на уток успешно применяются все виды континентальных легавых, гончие и лайки. Но лучшей собакой для утиной охоты, настоящей утятницей является спаниель. Великолепно плавая и ныряя, спаниель неутомимо работает в камышах и на воде, настойчиво разыскивает затаившихся уток, подает их на крыло на расстоянии верного ружейного выстрела от охотника, вязко преследует ныряющего подранка, обязательно поймает его и подаст в руки хозяину. От спаниеля не уходит ни один подранок, даже в самых крепких и труднопроходимых местах. Летняя охота на уток со спаниелем бывает всегда исключительно интересной и добычливой.

Охота с подъезда на вылетку

Для этой охоты пригодна любая лодка, лишь бы она удовлетворяла следующим требованиям:
1) достаточно легко проходила бы по зарослям камыша, тростника, хвоща, травы и т. д. даже в местах не глубоких, где преимущественно держится утка;
2) была бы достаточно устойчивой, чтобы не колыхаться при поворотах охотника к вылетевшей сбоку утке;
3) была бы не тяжела на ходу и достаточно подвижна в зарослях водной растительности.

Тяжелая на ходу и неповоротливая лодка быстро утомляет. Поэтому желательно иметь лодку легкую, чтобы в случае необходимости ее можно было бы перетаскивать волоком или переносить на плечах с одного водоема на другой.

Одному охотиться с подъезда на вылетку можно, но довольно трудно. Приходится самому и гнать бесшумно лодку в нужном направлении, и в то же время в любой момент быть готовым выстрелить по взлетевшей утке. Поэтому с подъезда на вылетку чаще всего охотятся вдвоем, причем стрелок размещается на носу лодки, лицом вперед, а толкач - на корме с веслом или шестом в руках. Лодку обычно приходится вести не с помощью пары весел, которые на охоте не удобны, а при помощи длинного шеста или специального длинного прямого весла - пропешки. Пропешка служит для толкания лодки и для управления ее ходом. В местах очень глубоких, когда из-за глубины толкаться нельзя, пропешкой гребут с кормы, как обычным кормовым веслом.

Искусство толкача заключается в умении плавно, без резких толчков гнать лодку вперед по камышам или иной водной растительности с достаточной скоростью и без качки.

Охотник сидит на носу лодки лицом вперед или даже лучше вперед левым плечом, чтобы удобнее стрелять в обе стороны. Сидеть лучше всего на специальной скамеечке (вращающемся стуле) или стоять на коленях.

Стрелять приходится по вылетающим перед лодкой уткам, иногда по плывущим впереди и изредка по пролетающим над лодкой или мимо нее.

Лодку лучше всего держать носом против ветра или вполоборота к нему, так как при сильном ветре колыхающаяся водная растительность заглушает шум подплывающей лодки и дает возможность неслышно приблизиться к утке.

Присутствие в лодке собаки (особенно маленького спаниеля), хорошо подающей убитую или раненую утку, избавляет охотника от траты времени на их розыски.

Очень удобно охотиться с подъезда бригадой. В этом случае лодки идут параллельными курсами метрах в 50-60 одна от другой. При таком приеме успешность охоты сильно повышается, так как ни одна утка не уходит от выстрела и не будет пропущена. Значительно так же облегчается сбор подранков и убитой птицы. Однако в этом случае нельзя забывать об осторожности и, стреляя по уткам, нужно остерегаться случайного попадания дробью в соседнюю лодку.

Охота с подъезда и с подхода на вылетку продолжается до самого отлета уток на юг. Однако чем ближе к осени, тем она становится все труднее, и ее результаты все менее успешны. Поздней осенью охота на вылетку возможна только в местностях, где утка мало тревожится, и притом исключительно во время ветра, когда шум тростников или другой водной растительности заглушает звуки движения лодки.

Охота на утренних и вечерних перелетах

Повадки настоящих уток: кряквы, чирков, шилохвости и других - вечером перемещаться с мест дневки на места ночной жировки и утром возвращаться обратно. На этом и основана охота на зорях во время перелетов.

Места ночной жировки уток бывают весьма различны. Иногда утки летят на ночь на хлебные поля, иногда на богатые пищей песчаные отмели и травянистые заводи.

Перелеты уток на зорях начинаются с момента окончательного подъема молодых на крыло и заканчиваются с отлетом на юг. В начале сезона охоты перелеты совершаются еще при солнце. Но чем больше убывает день и чем раньше садится солнце, тем позднее летит утка на место жировки. Поздней осенью перелеты происходят почти в темноте, вследствие чего стрельба по уткам чрезвычайно затрудняется. Первыми обычно летят чирки, последними - кряквы и свиязи.

На место жировки утки летят одиночками, парочками и маленькими стайками. Точно таким же образом возвращаются утки и к месту дневки по утрам. Лишь поздней осенью, когда утки собьются в огромные стаи, перелет на ночную жировку происходит сразу всей стаей. Утреннее возвращение такой стаи происходит двойками, тройками и маленькими табунками, причем постепенно вся стая вновь собирается на прежнем месте своей дневки.

Поэтому охотник, желающий поохотиться на уток на вечерних и утренних перелетах, прежде всего должен отыскать пути, по которым с удивительным постоянством перемещаются утки. После этого нужно выбрать подходящее место, где можно было бы хорошо спрятаться от уток и занять наиболее выгодную позицию для стрельбы по ним. Очень важно, чтобы над этим местом пролетающие утки летели низко.

Поджидать уток приходится стоя в воде или на берегу, но обязательно хорошо укрывшись и, главное, не шевелиться. В противном случае утка, заметив охотника, будет облетать засаду.

Становиться в засаду следует на пути перелета уток на жировку, но по возможности дальше от самого места жировки.

Место, для устройства засады надо ежедневно менять, особенно в начале сезона охоты, когда каждый день приходится стрелять по одним и тем же уткам. Завидев приближающихся уток, поднимать ружье к плечу можно только тогда, когда утки будут на расстоянии верного выстрела.

В пасмурную, дождливую, с сильным ветром погоду утки летят обычно ниже, чем в ясную и сухую, да и время самого перелета растягивается на сравнительно больший срок.

На вечернем перелете уток чучела, подсадных и манку обычно не применяют. На утреннем же, напротив, их применение самым благоприятным образом сказывается на результатах охоты. Поэтому утром часто охотятся, становясь не на пути перелета уток, а на самих местах дневки.

Охота с подсадными, чучелами и на манку

Охота эта производится преимущественно утром, когда отжировавшая утка возвращается к месту дневки. В большинстве случаев охотник выбирает для засады такое место, где можно рассчитывать не только на настоящую так называемую "благородную" утку, но и на уток нырковых.

Летом и осенью следует выставлять гораздо больше чучел, чем весной. Даже при наличии подсадной невдалеке от нее надо поставить несколько кряковых и чирковых чучел. Несколько в стороне от них и на более глубоком месте расставляют чучела нырковых уток.

Для успешности охоты следует выставлять 3-4 чучела крякв, 5-б чирковых, штуки 3-4 свиязи, шилохвости и с десяток чучел различных нырковых уток (хохлатый нырок, гоголь, морская чернеть и пр.). Чучела следует выставлять только тех видов уток, которые уже появились или еще держатся в данной местности. Манка уток голосом способствует успеху охоты.

Строить шалаш летом и осенью гораздо проще и удобнее, чем весной. В большинстве случаев шалаш (береговой или же на лодке) делают из камыша, тростника, хвоща, одетых листвой кустарников и деревьев. На лодке обычно въезжают в густой куст камыша или тростника, делают верхнее прикрытие, укрепляют еще плотнее стенки - и шалаш готов.

Летом и осенью, охотясь на чучела, манку и с подсадными, лучше всего стрелять подлетающих уток влёт, не давая им присаживаться на воду. В этом случае охота будет значительно удачнее, так как к чучелам подсаживается далеко не каждая подлетевшая на выстрел утка. Поэтому шалаш на берегу и маскировку лодки следует делать с таким расчетом, чтобы удобно было стрелять по уткам на лету.

В большой ветер, когда на чучела часто идут нырковые утки, полезно ставить чучела так, чтобы нырковые утки, поднимаясь с воды (всегда против ветра), не удалялись бы от охотника, а приближались к нему. Для этого всегда следует становиться спиной к ветру. Летняя и осенняя охота по своим результатам обычно бывает удачнее, чем весенняя. Чтобы не выходить из шалаша за каждой убитой птицей или не выезжать за ней на лодке, следует выбирать для засады наиболее тихие места. Это позволит собирать добычу после окончания охоты без опасения растерять убитых уток, унесенных течением или ветром.

Охота по уткам с подсадными, чучелами и на манок начинается с момента взматерения молодых и заканчивается с исчезновением уток. По времени дня охота начинается еще в темноте и продолжается до 8-10 часов утра, а поздней осенью и дольше. В пасмурную, дождливую и ветреную погоду или в таких местах, где утку днем постоянно беспокоят (рыбаки и т. д.), охота может продолжаться в течение всего дня. В зависимости от времени охоты, вида уток и условий стрельбы по ним применяется дробь № 5-8, а позднее на один-два номера крупнее.

Условия стрельбы по уткам разнообразны. В ряде случаев, например, при охоте на вылетку стрельба уток довольно легка. Значительно труднее стрелять по ним на охоте с подсадной, чучелами и на манку. Еще трудней стрельба на вечерних и утренних перелетах, так как поздно вечером и в предрассветной мгле утки мало заметны и летят обычно с большой скоростью. Ружье должно иметь резкий бой и при ровных осыпях и достаточной кучности обеспечивать чистое поражение птицы.

ОСЕННИЙ ПЕРИОД ОХОТЫ

Осенью на охоте по уткам применяют многие способы летней охоты: стрельба уток на вечерних и утренних перелетах, охота с подсадными и т. д. Однако существуют и типично осенние способы охоты, зависящие от особенностей поведения уток осенью.

Как уже указывалось, с конца августа - сентября начинается постепенный отлет местных уток и миграция уток, гнездовавших севернее. Отлет и пролет уток разных видов происходит не одновременно и растягивается на долгий срок, иногда вплоть до замерзания водоемов. Ранее других заканчивают отлет и пролет к местам зимовок такие утки как чирки, широконоска, красноголовый нырок, шилохвость и др. Позднее отлетают кряква, гоголь, турпан, синьга,- морянка и пр.

Охота на утренней сидке

Перед отлетом на юг кряквы сбиваются в большие стаи и проводят весь день вместе, а с наступлением темноты всей стаей улетают на жировку с тем, чтобы на утро возвратиться на излюбленные места дневки и вновь сбиться в огромный табун. Отлет такой стаи уток на жировку совершается одновременно всей стаей, а утреннее возвращение на дневку, наоборот, происходит небольшими стайками и растягивается на несколько часов.

На этих перелетах кряквы и основана охота на утренних сидках.

Главная задача охотника, обеспечивающая успешность охоты, состоит в том, чтобы точно определить, где проводят день сбившиеся в стаю кряковые. Для этого еще задолго до заката солнца нужно без всякого шума подъехать на лодке к месту, в котором можно ожидать скопления уток. Подобравшись возможно ближе, надо затаиться и ждать.

С наступлением вечерней зари среди уток начинается оживление. Но стрелять даже по пролетающим рядом с охотником уткам не следует. Нужно ждать момента, когда с шумом они огромной стаей снимутся и улетят на кормежку. Обычно вслед за первой стаей поднимается вторая, третья и т. д.

Тут уже следует торопиться, чтобы как можно скорее, до наступления полной темноты, добраться на лодке до места взлета стаи. Сделать это не легко, так как стаи кряковых обычно забираются на дневку в весьма крепкие места. Очень хорошо при этом иметь с собой фонарь, который помогает продвигаться в темноте.

Места дневки уток можно определить по множеству пера и пуха, примятой травы, утиных следов на иле и грязи, помета и т. д. Здесь и нужно остановиться, встать по возможности лицом к восходу и зашалашиться. Тут же в лодке (уже зашалашенной) и приходится ночевать. Неплохо еще с вечера расставить около лодки чучела, а перед утром выпустить и подсадную. Так как осенние ночи, в особенности на болоте, бывают нередко очень холодны, нелишне брать с собой теплую одежду, валенки, рукавицы и т. д.

Утренний лёт уток, т. е. возвращение их с жировки к месту дневного пребывания, начинается еще в темноте. Этого момента упускать не следует. Стрелять приходится, главным образом, в летящих уток. Стреляя только по подсевшим, никогда нельзя рассчитывать взять много уток, так как большинство из них, испуганные выстрелами, будут пролетать мимо охотника.

Для уменьшения количества подранков следует применять сравнительно крупные номера дроби и стрелять только на расстоянии верного выстрела.

Чтобы облегчить после охоты сбор добычи, полезно считать количество упавших птиц (например, спичками, складываемыми в какую-либо коробочку и т. д.), а также точнее замечать места их падения. Хорошая утиная собака (особенно, дисциплинированный и хорошо подающий дичь спаниель) значительно облегчает сбор добычи.

При удаче (если стая велика) за утро можно сделать несколько сот выстрелов и убить до сотни кряковых.

С начала сентября начинается перелет уток с севера на юг. Первыми обычно улетают чирки-трескунки и широконоски; за ними идут чирки-свистунки, шилохвость и др. Позднее улетают свиязи, а последними из настоящих уток отлетают кряквы. Приблизительно в конце сентября начинается пролет нырковых уток.

Обычно при перелетах утки идут стаями по одним и тем же путям. Летят они то очень высоко, то снижаясь на расстояние выстрела.

Охотясь на пролете, прежде всего необходимо определить пути, по которым летят стаи, и места, где они больше всего снижаются. Тут и следует устроить засаду.

Очень часто стаи летят над водой или низким берегом вне выстрела и поэтому засаду приходится устраивать сравнительно далеко от воды: на каком-либо пригорке, береговом обрыве и пр.

Пролетную стаю, в отличие от стаи, которая перемещается с места на место в поисках кормовых мест, почти невозможно заставить снизиться и сесть. Поэтому, если приходится рассчитывать только на пролетные стаи, прибегать к расстановке чучел и подсадных нет смысла. Но если засада устраивается в таком месте, где, помимо пролетных стай, на охотника налетают одиночками, парами и маленькими табунками утки, сделавшие остановку в данной местности, то полезно выставить чучела и подсадную.

Стрелять по пролетным стаям приходится влёт на больших расстояниях. Поэтому нужно стрелять крупной дробью из ружья, имеющего сильный бой. Для такого рода охоты особенно хороши крупнокалиберные, тяжелые уточницы.

Охота с подъезда

Охота с подъезда практикуется, главным образом, по пролетным стаям нырковых уток, держащихся на чистых мелководных пространствах. Подъезжать надо на небольших лодках или челнах.

Существует три основных способа подъезда:
1) в замаскированном челне или лодке,
2) в незамаскированной лодке и
3) под парусом.

Подъезд в замаскированной лодке применяется в тех случаях, когда утка становится настолько строгой, что подъехать к ней открыто почти невозможно.

Лодку следует маскировать применительно к окружающей местности: вблизи камышей - камышами, вблизи кустов - кустами и т. д.

Подъезжать к уткам на замаскированном челне или лодке надо с помощью кормового весла или пропешки. Чтобы скрыть размеры лодки, при подъезде следует держать курс прямо на уток, ни в коем случае не поворачиваясь к ним бортом. Двигаться надо не торопясь, плавно, без качки и плеска, а по мере приближения к уткам все более замедлять скорость.

Если утки обратят внимание на приближение лодки, насторожатся и перестанут кормиться, необходимо остановиться и выждать, пока они вновь не примутся за кормежку.

Подъезжать удобнее по ветру или по течению реки, сдерживая веслом скорость движения, а в солнечный день прямо от солнца, против которого утки плохо видят. К только что севшим уткам подъезжать не следует, надо выждать, дав им осмотреться и успокоиться.

Вечером насытившиеся за день утки становятся более строгими и при малейшем подозрении снимаются и улетают к месту ночевки. Утром, в особенности во время заморозка, голодные утки несравненно доверчивее и, увлеченные кормежкой, лучше выдерживают приближение лодки.

Подъезд к уткам, опустившимся на отдых, возможен и в лунные ночи. Лодку при этом следует замаскировать белой материей и подъезжать обязательно от луны. Лучше всего охотиться вдвоем, один управляет лодкой, а другой сидит на носу с ружьем.

Охота с подъезда - на незамаскированном челне или лодке - применяется на обширных водоемах, где нырковые утки скапливаются большими массами. На таких водоемах нырковые утки, прилетевшие с глухих мест, где их мало тревожили, бывают настолько доверчивы, что к ним, особенно в первые дни охоты, можно подъезжать и на незамаскированной лодке. Подъезжать надо по ветру, так как утка, даже не выдержав подъезда, поднимется на крыло против ветра и приблизится к лодке на расстояние верного выстрела. Учитывая, что нырковых уток выгоднее стрелять не сидячих, а на подъеме иногда приходится, приблизившись к ним на близкое расстояние, несколько податься в сторону и тем открыть уткам дорогу для взлета против ветра. В противном случае они скорее начнут нырять, чем взлетят.

Третий способ подъезда удается на тех водоемах, где под парусом ходят лодки рыбаков, к которым утки привыкли и которых они не боятся. В этом случае подъезд под парусом выдерживают почти все виды нырковых уток.

Подъезжать к уткам под парусом нужно, держа курс не прямо на них, а как бы проезжая мимо. При этом следует направлять лодку так, чтобы утки находились по ветру от курса лодки, а парус прикрывал бы сидящего в лодке охотника (или охотников). Ровный, несильный ветер при малой волне - лучшие условия для охоты с подъезда под парусом.

Стрелять нырковых уток лучше всего в тот момент, когда они, поднимаясь, как бы бегут по воде. Стрелять в жирную, низко сидящую на воде и крепкую на рану утку значительно труднее. При охоте с подъезда часто приходится стрелять и по прилетающим мимо нырковым уткам. В этом случае обязательно брать нужное упреждение. Например, при стрельбе на 50 шагов по пролетающему мимо гоголю или морянке упреждение должно быть не менее 1 -1,5 метра. Для этой охоты рекомендуется применять дробь № 5 и 4.

Если не удастся подъехать на выстрел к сидящим на открытой воде кряквам, рекомендуется стрелять их либо сидячими, либо когда они, поднявшись резким прыжком вверх, начинают лететь горизонтально и на мгновение как бы неподвижно повисают в воздухе.

Охота с подхода по осенним нырковым уткам мало чем отличается от охоты с подъезда, но значительно тяжелее. Уток высматривают издали и приближаются к ним, прикрываясь береговой растительностью и неровностями берега. Подбираться приходится часто на коленях или ползком. Иногда удается подбежать на выстрел к плавающим около берега нырковым уткам в то время, когда они нырнули.

Охота на нырковых уток с чучелами

Эта охота имеет много общего с весенней. Производится она обычно на больших водоемах, крупных пойменных озерах, словом, местах, где осенью в пролет скапливаются нырковые утки. Шалаш следует делать заранее, выбирая для этого открытые, видные мысы или островки. Если подходящих для шалаша мест в водоеме нет, можно охотиться с замаскированной лодки, которую ставят в середине водоема на излюбленных нырковыми утками кормовых местах.

Следует выставлять не менее 15-20 чучел, располагая их широким фронтом около шалаша. Охота продолжается весь день, но лучшая ее пора - утро и вечер.

Удобнее всего охотиться бригадой из 5-6 человек. Заняв два-три водоема или, если водоем велик, лучшие в нем места, бригада посылает двух своих членов на другие озера или в другие участки большого водоема для нагона уток на шалаши.

Искусство загонщиков заключается в том, чтобы разбивать большие стаи нырков на отдельные небольшие группы и, перегоняя нырков с места на место, направлять их в ту сторону, где расположены шалаши охотников.

Лучшая погода для охоты с чучелами по ныркам - пасмурные дни с перемежающимся дождиком. В такую погоду нырки не делают больших перелетов и охотнее подсаживаются к чучелам.

При охоте с чучелами применяются примерно те же номера дроби, что и при охоте с подъезда, т. е. № 5 и 4, реже № 3. Для чистоты поражения птицы и уменьшения количества подранков можно пользоваться и более мелкой дробью, избегая стрельбы на большие расстояния.