«Когда он впервые что-то тихо сказал, я танцевала вокруг его кровати». Жена возвращает к жизни боксера, который чуть не погиб на ринге
Семья российского тяжеловеса Магомеда Абдусаламова, получившего тяжелую черепно-мозговую травму в поединке с Майком Пересом, обратилась с документами в суд. Родные боксера обвиняют атлетическую комиссию штата Нью-Йорк в халатности и врачебной ошибке и требуют взыскать компенсацию со штата в размере 100 млн. долларов.
Напомним, в ноябре Абдусаламов встречался на ринге с Майком Пересом, которому уступил единогласным решением судей по итогам 10-и раундов. В том бою российский боксер пропустил 312 точных ударов. После боя боксеру провели экстренную операцию на мозге, для удаления образовавшегося в нем большого сгустка крови. Абдусаламов находился в коме в течении нескольких недель, сейчас же боксер находится в реабилитационном учреждении, где показал незначительную активность и в состоянии реагировать на простые команды, однако до сих пор остается прикованным к постели и, по словам врачей, возможно он никогда не сможет ходить и говорить. Находясь в раздевалке после боя, Абдусаламов, который во время поединка получил перелом верхней челюсти и руки, сказал врачу Нью-Йоркской атлетической комиссии о том, что у него очень болит голова. Врачи провели несколько простых неврологических тестов, поставив диагноз-перелом носа и порекомендовав боксеру показаться врачу, сразу после возвращения во Флориду. Но ни комиссия, ни врачи не знали, что в какой-то момент в головном мозгу Абдусаламова началось кровотечение, которое наверняка бы убило боксера, если бы не оказанная медицинская помощь.
Инспектор атлетической комиссии Мэтт Фарраго, назначенный наблюдателем Абдусаламова в тот вечер, рассказал, что после того, как врачи проверили боксера и покинули раздевалку, он заметил следы крови в анализах мочи Абдусаламова, что могло быть признаком внутреннего кровотечения. Фарраго, который был профессиональным боксёром в течении 8 лет, посоветовал команде российского боксера доставить его на такси в госпиталь. Но анонимный источник, который находился на арене MGM в тот вечер, сообщил, что на месте дежурили 2 машины скорой помощи, но комиссия врачей не вызвала ни одной из них для российского боксера. В начале ноября, действуя по просьбе Нью-Йоркского государственного секретаря, осуществляющего надзор за атлетической комиссией, генеральный государственный инспектор начал расследование самого боя и событий, происходивших после него в тот самый вечер. Дата окончания расследования так и не была озвучена. Председатель атлетической комиссии Мелвина Латан, главный медицинский советник доктор Барри Джордан и рефери Бенджи Эстевес-младший, которые находились в зоне ринга в тот вечер, отказались от комментариев по этому поводу.
Пол Эдельштейн, адвокат жены и детей Абдусаламова заявил, что в ближайшее время собирается подавать иск против комиссии врачей и других участников данного инцидента. Как показывает практика, уже не раз встречались случаи, когда государство помогало урегулировать подобные конфликты в пользу родственников тех, кто перенес трагедию на ринге, рассказал Эдельштейн. Вдова Бетхэйвена Скоттланда, который умер от полученных в 2001-м году травм в бою с Джоджем Джонсом, подала в суд, ссылаясь на то, что мужу не было выдано разрешение на поединок и бой требовалось остановить до того, как травмы стали смертельными. Спустя 11 лет после инцидента, вдове было выплачено 150,000 долларов.
Эдельштейн подал в суд уведомление о расходах на лечение Абдусаламова, которые стали результатом "неоправданного и жестокого избиения" и "ненадлежащей, несвоевременной и неадекватной медицинской помощи и обслуживания".
"Это была настоящая война. Парни отдали все свои силы и показали все, на что способны" , - поделился мыслями о том поединке Джон Дэвид Джексон, тренер Магомеда Абдусаламова.
Набожный мусульманин из российской республики Дагестан, Магомед Абдусаламов являлся чемпионом Соединенных Штатов по версии WBC и, на момент поединка с Пересом, имел рекорд из 18-и побед, каждая из который была одержана нокаутом в 5-ом раунде или раньше. Российский боксер входил в число основных претендентов на титул в супертяжелом весе, и наверняка получил бы этот бой вскоре, однако раньше ему не приходилось драться с соперниками калибра Переса. Как заявил менеджер боксера Борис Гринберг, для Магомеда это был главный поединок в карьере. В первом раунде поединка, Майк Перес нанес удар левым предплечьем в лицо Абдусаламова, это давало судье все основания остановить поединок из-за запрещенного удара, однако находившийся за спиной российского боксера рефери не счел этот момент достойным своего внимания. Несмотря на то, что никто из угла Абдусаламова не протестовал по поводу этого инцидента и не обращался за помощью к доктору, в конце первого раунда Магомед взглянул на свое лицо на большом экране и спросил у своей команды, не сломан ли у него нос.
По ходу поединка Абдусаламову становилось все сложнее дышать, а левая сторона лица сильно опухла и была повреждена. Его левый глаз был полузакрыт из-за повреждений, и кровь от рассечения над ним только ухудшала обзор. Несмотря на все тяжелейшие удары и весь ущерб, который оба боксера получили в этом бою, в нем так и не произошло ни одного нокдауна. Тренер боксера, Джон Дэвид Джексон, который в последствии заявил, что хотел остановить бой еще после 7-го раунда. Причиной служили полученные боксером повреждения, однако ни сам Магомед не чувствовал себя в опасности, ни врачи не давали никаких подобных заключений. Немногим позже, в 9-ом раунде поединка, Магомеду даже удался маленький подвиг, в этом раунде он смотрелся убедительнее своего соперника.
Джексон так же заявил, что на протяжении всего поединка в углу российского боксера не хватало взаимопонимания. Магомед общался лишь со своим братом на русском языке, а Гринберг был пассивен и далеко не всегда переводил боксеру то, что говорил тренер. Это помешало Джексону узнать о состоянии здоровья своего подопечного. Крис Джей, друг Абдусаламова, который помог ему выучить английский на базовом уровне, заявил, что трудности в углу были обусловлены гордостью и независимостью боксера.
"Ему не раз случалось пропускать мимо ушей слова в своем углу. Он делал то, что хотел делать" , - заявил Джей.
"Никто из медиков в тот вечер так и не сделал ни намека на то, что я должен был остановить поединок. Малыш так сильно хотел драться, что я до конца надеялся на его победу" , - заявил тренер Джексон.
Брат Магомеда Абдусаламова рассказал о том, что лишь после боя они узнали, что Магомед повредил руку в первом раунде.
"В первом раунде, я нанес удар с левой в голову Переса, после чего не мог даже сжать свой кулак, что помешало мне работать левой так, как мне хотелось. Но чемпион остается чемпионом и он провел сегодня отличный бой" , - сказал Абдусаламов в интервью после боя.
Когда врачи находились в раздевалке, промоутер и тренер Абдусаламова настаивали на том, чтобы боксера отвезли в госпиталь, так как тот жаловался на сильную головную боль. Врачи провели неврологический тест Кинга-Девика, который боксер уже проходил за день до поединка, где требовалось прочесть ряд чисел.
"Он сделал пару ошибок, но довольно внятно назвал все цифры и сделал это довольно быстро. Я был очень впечатлен" , - рассказал Гринберг-младший, который находился с боксером во время тестов.
Однако, тренер Джексон с недоверием относился к проводимому тесту и протестовал против него, даже покинув на некоторое время помещение.
"Какого черта произошло? Его должны были доставить в больницу, а лишь по прибытии туда проводить тесты. У нас было время, которое было потрачено впустую, потому что они не сделали того, о чем я просил, хотя он не раз говорил о своей головной боли" , - заявил Джексон.
Осмотрев лицо Абдусаламова, доктора констатировали перелом носа, а также зашили рассечение и посоветовали посетить врача через пару дней, а затем снять швы через неделю.
"Казалось, что все идет по протоколу. Все необходимые шаги, которые в той ситуации увидели врачи - были предприняты" , - заявил инспектор атлетической комиссии Фарраго.
После того, как боксер был осмотрен и врачи ушли из раздевалки, Фарраго все еще должен был провести тесты мочи Абдусаламова, который, к слову, тогда испытывал трудности с мочеиспусканием. Только после того, как Магомед принял душ, эти тесты были проведены. Как только Фарраго нашел следы крови в моче, он тут же посоветовал команде боксера взять такси и направиться в ближайший госпиталь.
"Я должен защищать то, что было сделано, так как он ни разу не показал признаков серьезной черепно-мозговой травмы. Конечно, у него были травмы, которые требовали скорой помощи, но никто и не догадывался о кровотечении в мозге. Мог бы я что нибудь изменить тогда? Конечно... Если бы я знал больше" , - заявил Фарраго.
После того, как врачи осмотрели Магомеда, его промоутер Сэмпсон Левковиц вернулся на арену, чтобы наблюдать за другими поединками того боксерского вечера. Тогда Гринберг сообщил ему о том, что Абдусаламову требуется скорая помощь, Левковиц обратился к председателю комиссии о предоставлении боксеру машины скорой помощи, однако председатель комиссии даже не сдвинулся с места и не сделал никаких шагов для того, чтобы оказать помочь в данной ситуации. Как рассказывает брат боксера, уже тогда Абдусаламову понадобилась помощь чтобы одеться и покинуть раздевалку.
"Он был не в состоянии адекватно мыслить. Он был на грани беспамятства и продолжать твердить мне "Я уйду, я уйду" ,- рассказал брат боксера.
Когда братья, их отец и Гринберг-младший вышли на улицу, где их уже ждал Гринберг-старший с женой, Гринберг-младший оставил всех на обочине и пошел ловить такси, он даже обращался за помощью к полицейскому, но все было безуспешно. Чтобы найти свободной такси в тот вечер, им потребовалось порядка 20 минут. По прибытию в госпиталь, им заявили, что им придется дождаться очереди, так как перед ними уже есть люди. Во время ожидания, Магомед попросил прилечь, затем у него начались сухие позывы на рвоту.
"Лишь после того, как я начал ругаться, охранник увидел что происходит с Магомедом, тогда он сказал что нам лучше выйти на улицу и позвонить в 911 оттуда, потому что тогда они сразу окажут медицинскую помощь и ждать нам не придется" ,- заявил Гринберг-младший.
Гринберг-младший заявляет, что оставил Абдусаламова с братом в зале ожидания и вышел на улицу, чтобы позвонить в 911 со своего телефона. По данным департамента полиции, звонок в 911 поступил в 12:16 утра и длился около пяти минут. Когда он вернулся в зал, то увидел, что отец Абдусаламова, который прибыл на другом такси, уже добился внимания врачей к своему сыну. Как свидетельствуют данные больницы, Магомед был зарегистрирован в 12:31 утра. Гринберг-младший рассказал, что по ходу осмотра врачами, Магомед становился все менее восприимчив к происходящему вокруг.
"Он прилагал массу усилий для того, чтобы сказать хотя бы пару слов. Это была очень тяжелая ситуация" , - заявил Гринберг-младший.
"Исходя из начальных результатов компьютерной томографии, степень повреждения его мозга на момент поступления в госпиталь уже ставила под сомнение его жизнь. Тогда мы не знали, сможем ли мы спасти его" , - заявил доктор Сваруп.
Сканирование, проведенное в 12:50 утра, обнаружило большой сгусток крови в левом полушарии мозга Абдусаламова, который давил на череп, после чего боксер был доставлен в операционную. Врачи начали операцию в 13:33 по местному времени, сняв часть черепа с левой стороны, для того, чтобы ослабить давление, удалили тромб, а затем начали терапию для уменьшения отека мозга. Однако, из-за давления которое оказывалось на мозг и полученных ударов, повреждения были слишком серьезные.
"Мы спасли все, что могли, но нам не удастся сделать его таким же, каким он был раньше. Он молод и скорее всего многие функции мозга еще вернуться, но нам трудно сказать насколько он сможет восстановится" , - заявил доктор Сваруп.
В канун рождества, Абдусаламов был перемещен в реабилитационный центр в пригороде Нью-Йорка, где он провел все это время, за исключением возврата в госпиталь, для проведения процедуры по замене удаленной части черепа.
"Магомед был смешным, открытым парнем, с великолепным духом. Он был очень светлым и позитивным, а не просто угрюмым бойцом из России. Это будет большим прискорбием, если люди никогда так и не узнают его с этой стороны - это трагедия на всех уровнях" , - заявил Крис Джей, друг Магомеда Абдусаламова.
Напоследок, предлагаем посмотреть интервью Магомеда Абдусаламова о жизни, боксе и многом другом от 13 апреля 2013 года.
Магомед Абдусаламов - российский спортсмен, боксер, выступавший в супертяжелой весовой категории с сентября 2008 г. по ноябрь 2013 г. После поединка с кубинцем Майком Пересом получил травмы с гематомой в головном мозге, перенес операцию. 6 ноября Магомед Абдусаламов официально завершил профессиональную карьеру.
Биография
В 1998 году окончил школу № 9 в Махачкале.
С 1999 года по 2004 год занимался тайским боксом под руководством Зайналбека Зайналбекова.
В 2004 году закончил Махачкалинский филиал Московского автодорожного института.
С 2008 года М. Абдусаламов проживает в США, в городе Халландэйле, штат Флорида .
Боксерская карьера
В 2004 году начал заниматься боксом под руководством тренера Евгения Котова.
В 2005 и 2006 годах Магомед Абдусаламов становился чемпионом России в тяжелом весе среди любителей.
В 2008 г. М. Абдусаламов принял участие в отборочных соревнованиях Олимпиады 2008 года в Пекине, однако выйти из квалификации не смог.
В 2008 году Магомед Абдусаламов впервые выступил на профессиональном ринге в тяжелой весовой категории. Первый бой в качестве профессионала провёл 6 сентября 2008 года, победив нокаутом в первом раунде Эпифание Пипи из Ганы .
С сентября 2008 года по апрель 2013 года провел восемнадцать боев и все выиграл нокаутом. Первые 8 поединков выиграл нокаутом в первом раунде. Следующие 10 поединков так же выиграл нокаутом в ранних раундах.
6 июля 2012 года стал обладателем титула по версии WBC США (USNBC) Silver. 8 марта 2013 года защитил этот титул.
По состоянию на 1 ноября 2013 года Магомед Абдусаламов занимал четвертое место в рейтинге Всемирного боксерского совета (WBC) .
2 ноября 2013 года М. Абдусаламов проиграл по очкам кубинцу Майку Пересу в поединке за титул чемпиона США в тяжелом весе по версии Всемирного боксерского совета (WBC). Поединок проходил в Нью-Йорке в комплексе "Мэдисон сквер гарден". Это поражение стало первым и единственным в его карьере.
После поединка у российского боксера диагностировали перелом кисти левой руки и носа, рассечение над левым глазом и травму челюсти. Также при обследовании у спортсмена обнаружили сгусток крови в головном мозге . Спортсмена ввели в искусственную кому и прооперировали.
6 ноября вице-президент промоутерской компании "Сэмпсон боксинг" Натан Левкович сообщил, что Магомед Абдусаламов завершил профессиональную карьеру и больше не выйдет на ринг.
7 декабря 2013 года Магомед Абдусаламов вышел из комы , 10 декабря врачи перевели боксера из реанимационного отделения в обычную палату .
21 декабря 2013 года прошла акция, на которой для лечения Магомеда Абдусаламова удалось собрать около 600 тысяч рублей . Часть необходимых средств и два месяца реабилитации оплатил бизнесмен, вице-президент Федерации профессионального бокса России Андрей Рябинский.
В феврале 2014 года супруга Магомеда Абдусаламова подала в суд иск на 100 млн долларов в адрес властей американского штата Нью-Йорк и руководства Атлетической комиссии штата Нью-Йорк. Семья 32-летнего боксера выдвинула обвинение в халатности и непрофессионализме медицинских работников.
По мнению семьи Абдусаламова, именно нерасторопность организаторов поединка и врачей привели к необратимым повреждениям головного мозга спортсмена, который оказался в больнице в результате полученной на ринге травмы. В иске также говорится, что в случае своевременной остановки боя травмы можно было бы избежать.
Семейное положение
Магомед Абдусаламов женат на Баканай Абдусаламовой. В их семье трое детей.
Источники:
- Магомед Абдусаламов - надежда российского бокса. Биографическая справка (видео). - Сайт газеты "Советский Спорт", 4.11.2013 г.
- Российский боксер Магомед Абдусаламов восьмой день остается в состоянии искусственной комы. - ИТАР-ТАСС, 11.11.2013 г.
- Абдусаламов - Макклайн - в андеркарте Кличко - Чарр. Пресс-портрет Абдусаламова. - Чемпионат.com, 13.08.2012 г.
- Биография боксера Магомеда Абдусаламова. - РИА Новости, 4.11.2013 г.
- Российский боксер-профессионал Магомед Абдусаламов потерпел первое поражение. - ИТАР-ТАСС, 3.11.2013 г.
- "Вести" интернет-газета" - "Бокс. Семья Абдусаламова подала в суд иск на 100 миллионов", 23.02.2014
Жена дагестанского боксера Магомеда Абдусаламова в интервью «МИ» о том, как поднимает мужа после травмы, полученной на ринге, выигранных в суде миллионах и двух часах, которые перевернули всю жизнь семьи Абдусаламовых.
НЕМНОГО ПРЕДЫСТОРИИ
Дагестанский супертяжеловес Магомед Абдусаламов стал известен в 2005 году, завоевав на любительском ринге титул чемпиона России в тяжелом весе. Не попав на Олимпиаду в Пекине, он ушел в профессионалы. За последующие пять лет боксер провел 17 боев и все выиграл досрочно. Дрался очень зрелищно, часто при этом рискуя и абсолютно забывая про защиту.
В начале 2013 года Магомед поднялся на четвертую строчку рейтинга WBC и стал рассматриваться как претендент на бой против чемпиона мира украинца Виталия Кличко . Его новым соперником стал кубинец Майк Перес .
В бою с Пересом Абдусаламов потерпел первое поражение на профессиональном ринге. Магомед получил переломы левой руки, носа, лицевой кости и черепно-мозговую травму, следствием которой стали отек мозга и тромб. После боя боксер жаловался на боли в голове, но врачи отказали в госпитализации, и Магомеду пришлось добираться до больницы своим ходом. Время было упущено… Через несколько часов Абдусаламова ввели в состояние искусственной комы. А несколько дней спустя он перенес инсульт. Сообщалось, что у боксера почти нет шансов выжить, но он жив и уже начал говорить.
После трагического случая семья Абдусаламовых подала в суд на штат Нью-Йорк, обвинив врачей в халатности и непрофессионализме, и выиграла 22 миллиона долларов компенсации. Суд длился (и продолжает длиться) без малого четыре года, и все это время рядом с супертяжеловесом по прозвищу Маго остаются его жена и три дочери.
«ОН КАК РЕБЕНОК»
– Баканай, прежде всего, хочу поинтересоваться состоянием Магомеда. Как он себя чувствует в настоящее время? Что изменилось с момента нашей последней беседы два года назад?
– За два года, конечно, мы прогрессировали. Он теперь все запоминает, пытается разговаривать, конечно, не так, как это делаем мы, но пытается. Часто в комментариях в Instagram спрашивают, узнает ли он друзей, родных. Да, он всех узнает. Но с движением у нас (имеется в виду Магомед) проблемы, у него также не работает правая сторона, левая у него очень сильная, мы не стоим, не сидим и не ходим. Он ест почти самостоятельно, но пищу даем ему не совсем обычную – более измельченную. Да и нельзя оставлять его без присмотра во время еды, он как ребенок – может подавиться.
Врачи нам в самом начале говорили, что он даже видеть не сможет, но он видит, соображает. Подчеркну, что это область мозга и при проблемах с ним человек бывает очень непредсказуемым – сейчас он может себя хорошо вести, но через пять минут настроение кардинально меняется. Иногда бывало, что он не спал всю ночь, и были ночные «капризы», но сейчас доктор прописал успокоительное, и стало спокойнее.
– А как вы общаетесь? У вас есть какой-то язык жестов?
– Нет. Мы с ним говорим, и он нам отвечает. Я его уже давно понимаю, привыкла. Но иногда даже говорить не надо, он может просто показать рукой. Уже четыре с половиной года прошло… Я его не отделяю от семьи, дочки тоже тянутся к отцу. Придут из школы – поцеловали папу, ложатся спать – поцеловали папу. Иногда даже спрашиваю у Маги: «Они тебя поцеловали?», он отвечает: «Нет», и дочери опять бегут к нему. Потом мы начинаем шутить, Мага говорит, что никто его не целовал и дочерям приходится опять бежать к отцу. Он любит играть. Он меня называет «принцессой», а я его «солнышком». Вот так у нас все (смеется).
«МЛАДШАЯ ДОЧЬ ДАЖЕ НЕ ПОМНИТ СВОЕГО ОТЦА ЗДОРОВЫМ»
– Кстати, о дочерях. Их у вас с Магомедом три и младшей Патимат едва исполнился год, когда в семье случилось такое несчастье. Когда она спросила, что с отцом, что вы ей ответили?
– Она еще маленькая, первого января ей исполнилось пять лет. Наверное, она даже не понимает, что с отцом. Знаете, даже не помнит своего папу здоровым, хотя все внимание отца всегда было на ней, все те десять месяцев. Мы ждали сына, но когда родилась Патя –Мага прямо души не чаял в ней. Он ее всегда забирал у меня. У нас миллион фотографий, где Патя у него на руках. Может, она думает, что так и должно быть, не могу прочитать ее детских мыслей.
– А каковы мысли старших дочерей?
– Сейчас тяжелее всего средней Сайгибат . Старшая Шахризат у нас самая чувствительная, но уже смирилась. Последние полгода они ничего не говорят, хотя раньше старшая спрашивала: «Когда папа выздоровеет, он пойдет боксировать? Когда он начнет ходить?» Шахризат не задает вопросов, потому что очень переживает за меня. Но иногда в разговоре с помощницей она хвастается отцом, вспоминает, что он их постоянно куда-то водил. Мне Мага как-то сказал, что Шахризат подошла к нему и говорит: «Папа не шуми сегодня, пожалуйста, а то маме тяжело».
А вторая у нас с характером девочка, она тоже ничего не скажет мне, но я слышала на днях, как она говорила Айне (дочка помощницы Баканай), что ей очень повезло с папой, потому что он ходит и может гулять с ней. (В этот момент в комнату входит младшая Патимат и вручает матери рисунок, на котором изображены папа, мама и три дочери). Мне стало обидно за нее. На самом деле, у них золотой папа. Он, несмотря на свою профессию, все свободное время уделял дочерям. Мы и сейчас гуляем всей семьей, но, согласитесь, это ведь не то, что было раньше.
«БОКС БЫЛ РАБОТОЙ МОЕГО МУЖА»
– А как Магомед проводит день?
– Раньше мы каждый день ходили на тренировку, сейчас немного по-другому. Мы встаем утром, я отвожу детей в школу. В 8:20 я уже дома, захожу к нему в комнату, а Мага уже проснулся. Я подхожу, обнимаю его и, если у меня есть возможность, прошу поохранять меня, пока я сплю. Он, конечно, соглашается, но иногда, если вдруг ему станет скучно, сам будит меня. А потом мы завтракаем, одеваемся и, если есть тренировка, едем в спортзал. Потом приезжаем домой, обедаем, он немного посидит в кресле. Если не выходим гулять, то он смотрит фильмы, бои. Иногда мы ходим в бассейн. Каждый день проходит по-разному. Да, и еще, три раза в неделю Маге проводят иглоукалывания, а на выходных к нам приходит массажист.
– Магомед смотрит бои?
– Да, в основном смотрит наших бойцов в UFC, болеет за Хабиба Нурмагомедова .
– А вы? Как бы сами отреагировали на боксерский поединок, если бы вам довелось его увидеть?
– Иногда бывает, но не смотрю целенаправленно, просто иногда попадается в телевизоре. Как реагировать? Это была работа моего мужа, каждый занимается тем, что ему по душе. Одни работают полицейскими и погибают в перестрелках, другие работают строителями и калечатся, но это ведь не значит, что нужно возненавидеть полицию и строительство. Ему нравилось это делать. А то, что случилось, – это уже вина врачей.
«НЕУЖЕЛИ ОНИ ДУМАЮТ, ЧТО МНЕ НУЖНЫ ЭТИ ДЕНЬГИ?»
– Кстати, о вине врачей. Мы уже можем говорить о ходе судебного дела?
– Конечно, уже известно, что мы выиграли суд, но процесс все еще длится, не все врачи наказаны. Но, я хотела бы подчеркнуть двумя красными линиями, что те 22 миллиона долларов, которые суд постановил выплатить нашей семье, не находятся у меня на руках.
Людям, которые уже перевели эти доллары в русские рубли и начали возмущаться, что за эти деньги можно вылечить много больных, хочу коротко объяснить, что деньги нам на руки никто не дал, они находятся на нашем счете. Почти половина денег ушла на выплату адвокатам и погашение миллионных счетов за медицинские услуги. С этого счета нам каждый месяц оплачивают его реабилитационный центр, школу для детей, еду. То есть выделяется определенная сумма на жизнь. И все посредством чеков.
– Я правильно понял? Люди думают, что вы живете с Магомедом из-за денег?
– Получается, что так. Неужели они думают, что мне нужны эти деньги? Да я бы отказалась от них и доплатила бы еще столько же, если бы мне могли вернуть моего Магомеда. Так хочется объяснить этим людям, что не в деньгах счастье. Счастье в том, что твои родные здоровы и находятся рядом. Лучше жить обычным человеком в Махачкале, на съемной квартире и работать таксистом, но быть в окружении своей семьи. Нет цены здоровью близкого человека. Может быть, для кого-то муж – это просто муж, а жена – просто человек, готовящий еду, но у нас… у нас отношения были совсем другие. Я не могу радоваться деньгам, когда у меня муж в таком состоянии. Я бы отдала все, даже почку бы отдала (улыбается) , чтобы вернуть Магомеда и брата, которого потеряла.
– А кто эти люди, которые считают ваши деньги? Подписчики в Instagram ?
– Да, я читаю все комментарии (на сегодняшний день количество подписчиков Баканай в Instagram достигает 236 тысяч. – Прим. авт. ). Мне вообще все равно, что пишут недоброжелатели, но это иногда сильно задевает. Я не железная и то, что я часто выкладываю наши с ним счастливые фотографии, не значит, что все у нас так хорошо. Да и по внешности часто проходятся, большинству подписчиков почему-то кажется, что я перестала быть женщиной и не имею права выглядеть красиво. Ходят даже слухи, что я сделала не одну пластическую операцию, но хочу ответить всем сразу – это неправда.
Когда я пожаловалась мужу, он сказал: «Они просто завидуют тебе». Он всегда и всем говорит, что я его спаситель, он не стесняется целовать мне руки прямо в реабилитационном центре, даже медсестры возмущаются. При всем этом, что мне доказывать людям, когда у меня есть такой муж?
Одна вообще, представляете, написала «мне бы такого богатого инвалида». Я очень расстроилась, когда это прочитала. Как можно так сказать? Другие пишут «я ухаживала за бабушкой, в этом ничего сложного нет». Если бы ты делала это, то ты бы не осуждала чужой труд. Тот, кто хотя бы пару дней ухаживает за больным человеком, понимает, какое это тяжелое занятие. Знаете, я бы могла сейчас смотреть за несколькими пожилыми людьми, но никак не за мужем, который всегда был для меня опорой и сам должен был ухаживать за мной.
«ДВА ЧАСА ПЕРЕВЕРНУЛИ НАШУ ЖИЗНЬ»
– Вернемся к суду… Вообще для вас, Баканай, этот суд был желанием восстановить справедливость, чтобы другие спортсмены не стали жертвами халатности врачей?
– Во-первых, конечно, этих людей нужно наказать. Потому что, если бы врачи взялись за Магомеда сразу после боя, он бы отправился в больницу, отлежался бы несколько дней или я не знаю… Факт в том, что всего этого бы не случилось. Их надо было наказать, чтобы не только они, но и другие врачи знали, что нельзя так халатно относиться к спортсменам, ведь их дома ждет семья, родители, дети.
Что им стоило забрать его в больницу? Эти два часа перевернули нашу жизнь. Это очень тяжело… Все, видя мою улыбку, думают, что я так просто к этому отношусь, но они не видят того, как я страдаю.
И, во-вторых, конечно, нам нужны были средства на реабилитацию мужа. Я должна быть уверена, что завтра смогу продолжить лечение Магомеда. А как еще? Откуда я достану деньги? Мы задолжали миллионы долларов, где бы я их нашла?
То есть мы наказали врачей и нашли средства для лечения. Конечно, деньги не вернули моего мужа. Но этот прецедент многое поменял, изменились правила в боксе, подняли страховку для спортсменов. Теперь при малейшей травме боксера снимают с боя и везут в больницу. Обидно, что именно мы стали примером, но раз это случилось, хотя бы другие семьи не пострадают.
– Вина врачей действительно есть. Но как, по-вашему, есть ли вина самого Магомеда в случившемся? Он ведь мог просто отказаться от продолжения того злополучного боя.
– Мой Мага не виноват, он всегда прав (улыбается) . Если не остановился, значит, правильно сделал. Вообще менталитет наших мужчин такой, что они не могут просто взять и спасовать. Магомед никогда бы не позволил себе такого, но если бы медики рассказали ему о последствиях, он бы, конечно, поехал в больницу. Факт в том, что врачи его допустили к бою, и Магомед был уверен, что у него все хорошо.
«ОНИ НЕ ВЕРИЛИ, ЧТО МАГА ВЫЖИВЕТ»
– В самом начале лечения медики не давали Магомеду никаких шансов, но сейчас прогресс, как говорится, налицо. Мага уже может двигаться и почти самостоятельно принимать пищу. Но что если пик возможностей уже достигнут и дальнейших шансов на улучшение здоровья нет? Что об этом говорят врачи?
– Да, медики говорили, что он не будет видеть, слышать и вообще на всю жизнь останется парализованным. Когда я забирала его из реабилитационного центра, врачи и медсестры считали, что я не понимаю ситуации и отказываюсь верить в происходящее. Они говорили, что Магомед просто не выживет дома, и никогда бы не подумали, что мы будем иметь то, что у нас есть сейчас.
Мы столько всего прошли и столько всего впереди, но врачи непреклонны в своих прогнозах. Я впервые говорю об этом прессе… И раньше я действительно отказывалась верить в то, что полностью восстановиться Магомеду уже не удастся. Врач объяснил мне, что у моего мужа нет половины мозга, его удалили после инсульта. Сказал: «Как ты хочешь, чтобы работала его правая часть тела, если часть мозга, отвечающая за это, отсутствует?» Но я все равно верю. Он пытается говорить, хорошо видит. Мне так кажется. Мага у меня очень умный, произносит иногда такие слова, которых даже я не знаю (улыбается) .
«А ЕСТЬ У МЕНЯ ДРУГОЙ ВЫБОР?»
– Магомеду очень повезло с женой. После случившегося вы фактически стали главой семьи – вы заведуете финансами, принимаете решения, отвечаете за детей и при этом умудряетесь со всем справляться. Сложно?
– А есть у меня другой выбор? Я считаю, что нет. Если сдамся, то все пойдет наперекосяк. У меня муж и трое детей, я обязана своему здоровому Маге, обязана воспитать наших дочерей. Даже на том свете, если мы там встретимся, он спросит меня: «Как ты могла?» Дети для моего Маги были всем, он ими бредил. Что бы было с ним, если бы я опустила руки? Его спасла… care (c английского – забота), видите, уже слова русские забываю.
Все интересуются, есть ли у него психолог? У него его нет, моему мужу он не нужен – у Маги нет никаких комплексов, не было и мгновения, когда он сказал бы «зачем я вообще живу». Нет, потому что ему никто не дает понять, что он болеет. Его дочки всегда рядом, жена около него. Я стараюсь перед ним всегда быть веселой, не плачу, обнимаем, целуем его. Он не чувствует, что что-то не так.
Мы, женщины, вообще очень сильный народ (улыбается) . Многие пишут, что меня, наверное, сам Магомед такой воспитал, но это не совсем так. Меня вырастили такой родители. Нас было четверо детей, и самой любимой у отца всегда была я. В меня вложили много любви, я позитивный человек. Сейчас я с вами говорю и могу радоваться, а через несколько минут могу расстроиться и пить успокоительное. Но если мы сами себе не будем поднимать настроение внутренне, то как нам еще жить? Я к тому же потеряла брата, и было много разных мыслей в голове, но… Если я так сделаю, то мне никто не скажет спасибо. Сдаваться нельзя. Мага мне не простит.
«ЖИТЬ В ДАГЕСТАНЕ МЫ НЕ СМОЖЕМ»
– Как вам жизнь в Штатах? Лучше, чем в Дагестане?
– Честно, я люблю Дагестан, люблю наш народ и очень скучаю по нему. Но… жить в Дагестане мы не сможем. В Штатах все для людей, здесь лучшая медицина и если бы не это, то не знаю, что бы с нами было. Единственное, плохо, что рядом нет родных. Но сейчас нам нужна только медицина.
– Вам, наверное, было тяжело ставить мужа на ноги одной, да еще и в чужой стране?
– Конечно, было тяжело. Но с первых дней нам помогал друг Магомеда Аминулла Сулейманов , Андрей Михайлович Рябинский (российский бизнесмен, вице-президент Федерации профессионального бокса России. – Прим. «МИ» ) оплачивал нам реабилитационный центр 8 месяцев, каждый – по 57 000 долларов. По-другому мы бы не смогли начать лечение, и кто знает, что бы было сейчас. Я очень благодарна этим людям, что они оказались рядом с нами в самый тяжелый момент.
– А сам Магомед скучает по Дагестану?
– Ну, нет такого, чтобы он сидел и говорил «скучаю по Дагестану». Когда я спрашиваю у него, скучает ли он, Магомед отвечает, что главное, чтобы дети и жена были рядом. Мы все тоскуем по Дагестану, но не все случается в жизни так, как мы хотим. Главное, что мы вместе.
– Состояние здоровья позволяет Магомеду делать длительные перелеты?
– Мы пока не рискуем. Даже здоровый человек, который летит 10 часов, может быть подвержен определенным рискам.
– Вы уже достаточно давно живете в США, большую часть своей жизни ваши дочери провели в Штатах… Они растут и воспитываются по-американски?
– Ни в коем случае. Я мама улыбчивая, но очень строгая. Меня даже боятся подруги дочерей. Я им не даю расслабиться. Учу и убираться, и готовить, и стирают они у меня. Я учу их жить так, как учила меня мама. Девочка выходит замуж, а выходить они у меня будут только за дагестанцев. Они будут должны вкусно кормить своих мужей, ухаживать за ними так, как за их папой ухаживает мама.
– А что если одна из ваших дочерей захочет выйти замуж за боксера? Как вы на это отреагируете?
– Мы заставим его бросить бокс (смеется) . Мы, конечно, поинтересуемся мнением дочерей, но вообще мне мужа выбирал отец. Ну будет он боксером и что? Главное, чтобы парень был хорошим. А заботе о боксере я свою дочку научу. Научена горьким опытом…
«Я ВСЕГДА СЧИТАЛА, ЧТО МЫ СОЗДАНЫ ДРУГ ДЛЯ ДРУГА»
– Представьте, что мы вернемся на 14 лет назад – в день вашей с Магомедом свадьбы. Зная, через какие сложности вам придется пройти, вышли бы замуж за Магомеда?
– Я всегда считала, что мы созданы друг для друга. Мы с ним и ссорились, и ругались, но всегда друг друга любили. 9 лет мы жили вместе до этого случая, прожили хорошо, и сейчас живем. Почему нет? Хотя бы ради этих девяти лет жизни и замечательных дочерей. Магомед – мой человек. Если бы я не хотела и не любила его, то я бы ушла после произошедшего. Я бы также могла спокойно и обеспечено жить в Дагестане у родителей и заниматься своими делами. В этом мире никто никому не обязан, и в Дагестане много брошенных детей и родителей. Молчу я уже про жену или мужа… Просто у меня в голове не укладывается, как можно бросить родного человека? Наверное, я не так воспитана. Я нахожусь рядом со своим Магой не из-за денег или чего-то еще, а из-за того, что это мой муж, отец моих троих детей, которого я любила и люблю.
Нурмагомед АСТАРХАНОВ
Количество показов:99663Ещё не так давно считался одной из главных надежд отечественного профессионального бокса в самой престижной королевской весовой категории супертяжёлого дивизиона. Однако карьера этого очень одарённого физически и перспективного бойца оборвалась на самом взлёте, когда он был уже в паре шагов от боя за звание чемпиона мира. В ноябре 2013 года на арене театра «Мэдисон Сквер Гарден» в Нью-Йорке уроженец столицы Дагестана Махачкалы сошёлся на ринге с дотоле небитым кубинским боксёром Майком Пересом.
Схватка проходила на встречных курсах, соперники нередко сходились в открытом бою. По итогам 10 отведённых регламентом раундов единогласным решением судей победителем был признан Перес. А уже через несколько часов поражение на ринге едва не переросло в трагедию. Лишь недюжинное здоровье Магомеда и квалификация врачей спасли ему жизнь. Абдусаламов сумел выкарабкаться из лап смерти, но остался инвалидом, неспособным самостоятельно передвигаться.
Магомед родился 25 марта 1981 года. Его отец Магомедгаджа был очень сильным от природы человеком, который увлекался единоборствами и стал мастером спорта СССР по вольной борьбе. Именно он привил любовь к спорту и своему сыну. Под влиянием модных тогда среди подростков азиатских фильмов о боевых искусствах юный Мага перепробовал множество видов единоборств. С 12 лет он начал заниматься кикбоксингом, тайским боксом и другими восточными дисциплинами. Становился в них чемпионом России, финалистом чемпионата мира. В бокс же Абдусаламов перешёл, когда ему было уже 22 года, потому что во время занятий тайским боксом получил травму колена. Он рассчитывал улучшить работу рук, пока нога оставалась травмированной, но так и остался в боксе.
Первым тренером Магомеда стал Гаджимурад Газиев, с которым Абдусаламов сблизился настолько, что называл наставника старшим братом. Позднее его тренером по тайскому боксу был Зайналбек Зайналбеков. Первым же наставником Магомеда по чистому боксу стал Евгений Котов. В любительском боксе Абдусаламову проявить себя в полной мере не удалось. Его козырями были мощь, физическая сила и нокаутирующий удар. Однако технических, особенно защитных навыков Магомеду не хватало именно по причине позднего прихода в бокс. Тем не менее ему удалось дважды (в 2005 и 2006 годах) выиграть чемпионат России среди взрослых в супертяжёлом весе.
Имел шанс Абдусаламов выступить и на Олимпийских играх 2008 года, но, представляя Белоруссию, проиграл в отборочном квалификационном турнире британцу Дэвиду Прайсу. Всего на счету Магомеда примерно 50 официальных боёв на любительском ринге. Причём, как говорил сам Абдусаламов, не менее 95% побед в любителях были одержаны им досрочно. В сентябре 2008 года началась его карьера в профи-боксе. Поначалу его вёл известный российский промоутер Юрий Фёдоров. Затем сопромоутером Магомеда стал американец Леон Маргулес и его «конюшня» Seminole Warriors Boxing. Позже финансовую поддержку Абдусаламову оказывали спонсоры из Азербайджана.
Магомед боксировал то в России, то в США. Со временем он перевёз во Флориду свою семью – жену и дочерей. Первые восемь профи-боёв Абдусаламов завершал досрочными победами в первом раунде. Ненамного дольше против не выделявшегося изящной и отточенной техникой, но отличавшегося огромной мощью и убойной ударной силой дагестанского левши держались и следующие соперники. Однако во многих поединках было заметно, что Абдусаламов часто пренебрегает защитой, действует излишне открыто, а иногда даже опрометчиво. Сам Магомед тогда говорил, что таким образом он старается заманивать соперников в капкан. Дескать, чтобы выманить их из глухой обороны, нужно иногда самому раскрываться, приглашая оппонентов атаковать. Но такая тактика таила в себе опасность.
И вот 2 ноября 2011 года на ринге сошлись два дотоле небитых проспекта-супертяжеловеса – 32-летний и 28-летний кубинец Майк Перес. У букмекеров, что бывает довольно редко, шансы обоих противников на победу расценивались как практически равные. Поединок начался без раскачки, с первого раунда боксёры бросились в резвый обмен ударами, в котором, благодаря лучшей технике и координации, больше преуспевал кубинец. Но мало того что Магомеду не удалось в характерном для него стиле сразу же подавить инициативу оппонента, так в этой стартовой трёхминутке один из ударов Переса ещё и сломал ему левую скулу (лицевую кость под глазом), которая тут же начала опухать.
Однако во втором раунде за счёт большей активности Абдусаламов выглядел лучше противника. А в нескольких последующих трёхминутках инициатива переходила от одного к другому. Но после экватора схватки лицо Абдусаламова стало всё больше распухать, над тем же левым глазом образовалось рассечение, но главное – он начал уставать и прилично сбавлять темп. Перес же оказался крепким малым и даже откровенно пропущенные серии ударов его не смущали. Кубинец продолжал рваться вперёд, хотя у него неплохо получалось работать и с дальней дистанции. В девятом раунде рефери снял с Переса одно очко за удар ниже пояса. Тем не менее это не помешало кубинцу довести бой до победы по очкам единогласным решением судей – 95-94, 97-92, 97-92.
А спустя несколько часов после окончания боя ситуация стала развиваться драматически. Получивший серьёзные повреждения Абдусаламов начал жаловаться на сильную головную боль и был госпитализирован с диагнозом кровоизлияние в мозг в медицинский центр имени Рузвельта в Нью-Йорке. Врачи срочно сделали Магомеду трепанацию черепа и ввели в состояние искусственной комы для того, чтобы избежать возможных повреждений головного мозга от образования тромба. Однако спустя четыре дня Абдусаламов перенёс инсульт. Врачи вынуждены были провести операцию по удалению сгустка крови из головного мозга, а также удалили часть черепа, чтобы спал отёк.
Немного позднее стало известно, что у семьи Магомеда нет денег на покрытие огромных счетов за его лечение и пребывание в госпитале. И здесь на помощь пришли меценаты из мира бокса, в том числе и некоторые действующие и бывшие боксёры. Спустя 20 дней после злополучного боя Абдусаламов был ненадолго выведен из состояния искусственной комы. Но лишь 6 декабря, то есть более чем через месяц, Магомед окончательно вышел из коматозного состояния и стал дышать самостоятельно. А ещё спустя четыре дня его перевели из реанимации в обычную палату.
В 2014 году сильно потерявший в весе Абдусаламов был перемещён в реабилитационный центр, где начался долгий период его восстановления. Нужно отдать должное супруге Магомеда, Баканай Абдусаламовой, которая всё это время преданно ухаживает за утратившим способность самостоятельно передвигаться мужем и прилагает титанические усилия для его успешной реабилитации. Однако повреждения мозга оказались настолько серьёзны, что восстановительный процесс боксёра может занять долгие годы. Летом прошлого года Магомед начал тихонько разговаривать с родными. К сожалению, врачи говорят, что правая часть его тела навсегда останется парализованной. Однако Баканай верит в то, что однажды её муж встанет на ноги, будет самостоятельно ходить и вести более-менее полноценную жизнь.
Редакция «Чемпионата» поздравляет Магомеда с днём рождения и желает ему скорейшего выздоровления!
Осенью 2013-го боксер Магомед Абдусаламов чудом избежал смерти из-за травмы, полученной на ринге. Его жена Баканай Абдусаламова рассказала Роману Муну, как поднимает мужа на ноги.
Магомед Абдусаламов стал известен в 2005 году, став на любительском ринге чемпионом России в тяжелом весе. Не попав на Олимпиаду в Пекине, он ушел в профессионалы. За следующие пять лет боксер провел 17 боев и все выиграл досрочно. Дрался очень зрелищно, часто при этом рискуя и абсолютно забывая про защиту.
В начале 2013 года Магомед поднялся на четвертую строчку рейтинга WBC и стал рассматриваться как претендент на бой против чемпиона мира Виталия Кличко. Его новым соперником стал кубинец Майк Перес.
В бою с Пересом Абдусаламов потерпел первое поражение на профессиональном ринге. Магомед получил переломы левой руки, носа, лицевой кости и черепно-мозговую травму, следствием которой стали отек мозга и тромб. Через несколько часов Абдусаламова ввели в состояние искусственной комы. Несколько дней спустя он перенес инсульт. Сообщалось, что у боксера почти нет шансов выжить, но он жив и уже начал говорить.
Магомед Абдусаламов с семьей живет и восстанавливается в США. Его лечение обходится в 20-30 тысяч долларов в месяц , ему помогали промоутер Андрей Рябинский, боксеры Сергей Ковалев, Руслан Проводников и другие. Роман Мун позвонил Баканай Абдусаламовой в Нью-Йорк и узнал, как ее муж возвращается к жизни.
– Я сразу поняла: что-то пошло не так. Я знаю своего Магу. Он не садится после раунда, когда чувствует себя хорошо, у него даже интервью про это брали. А тут он сразу сел. Одновременно показали его лицо – его глаза какими-то потерянными выглядели. Вообще все было не так в этот день. Дочка 10-месячная плакала, капризничала. Говорят же, что дети все чувствуют.
Даже на обычной работе ты не знаешь, что будет завтра. Можно выйти на улицу и машина собьет. Но, конечно, я за него боялась. Однажды, когда он попал в нокдаун, подумала: «Все, бросаем бокс. Не нужен нам больше бокс». Я в положении тогда была, плакала сильно. Но он бы все равно остался боксировать. У него была цель стать чемпионом мира. У него были болельщики, все ради них. Он говорил, что не может их подвести.
Он вроде хорошо себя чувствовал. Я у него постоянно спрашивала после боев: «Болит голова?». Он говорил: ничего не болит, нормально все. Если бы я знала, что такое с ним случится, то в пещере бы какой-нибудь закрыла.
Но про это я ничего не могу говорить. Все только через адвоката.
Помню, когда он лежал в реанимации, нам не разрешали ничего, даже потрогать его. Он был весь опухший. Вокруг лед, под ним одеяло со льдом, сам он ледяной. Это все было нужно, потому что у него после операции поднималась температура.
Я на него смотрела и не верила, что это мой Мага. Все было будто во сне. Столько трубок, столько капельниц на нем. Я не понимала, как такое могло случиться с моим сильным и красивым Магомедом. Ездила к нему в больницу по скоростной трассе, на которую он мне раньше не разрешал выезжать. Но мне приходилось. Час туда, час обратно.
Через два месяца нас перевели в реабилитационный центр. Там было меньше трубок, но он все равно не шевелился. Помню, какая была палата: он лежит и еще трое. Показывала ему разные цветные бумаги, говорила: посмотри на красный, на желтый, на зеленый. Хотела понять, соображает ли он, потому что врач сказал: он сейчас не может думать, у него повреждено место, которое отвечает за мышление. Спрашиваю у Магомеда: сколько будет два плюс два? Три плюс один? Он отвечает, шевелит пальцами, еле-еле, но показывает. Показываю его врачу, говорю: «Видите, а вы сказали, что он не может думать». Врач удивляется: «Ничего не могу сказать».
Он плохо открывал глаза. Открыл один, второй не открывает. Как выяснилось, у него жидкость была в мозгу и голове. Когда он открыл глаза, это, конечно, была радость. Когда он первый раз мне тихо что-то сказал, я от радости танцевала вокруг его кровати. Он на меня смотрит и будто показывает: что с тобой, ненормальная, что ли?
Нас вроде бы выписали в сентябре 2014-го, я забрала его домой. Потом оказалось, что в первой больнице, где он лежал в реанимации, допустили пролежни на копчике. Долго лечили, потом в ноябре сделали операцию. Внутри инфекция – еще два месяца лежали в больнице. Нам уже говорили, что у него там чуть ли не сепсис в крови. Чуть сама с инфарктом не слегла. Потом ему сказала дома: «Все, Мага, хватит уже».
В ноябре-декабре прошлого года ему стало хуже. Хорошо, что когда вызываешь 911, они приезжают за одну минуту. У него давление упало, инфекция какая-то, он лежал в реанимации просто никакой. Я сидела, рыдала и думала: «Мы же тебя вытащили, почему опять?». Но мы прошли и это.
Сейчас у детей каникулы в школе, а обычно мой день начинается в семь. Я отправляю детей в школу с завтраками, потом начинаю его кормить, умывать и брить. Он у меня как депутат Народного Собрания должен быть, каждый день выбритый. Одеваю его, потом процедуры, потом в реабилитационный центр. Там он занимаемся, где-то за час устает, едем домой обедать.
В 4 часа у нас лекарства. Когда погода хорошая на улице, выходим с детьми в парк погулять. Я включаю музыку, дети танцуют, он улыбается, ему нравится смотреть на детей. Вечером ужин и сон.
Ночью я ставлю будильники, потому что мне каждые два-три часа надо его поворачивать, чтобы пролежни не образовались.
Мы живем в доме у друга Магомеда, Амина Сулейманова. Он помогает мне поднимать Магомеда с кровати, сажать его в ванную. Он на руках его сажал в машину, помогал возить в реабилитационный центр. Медсестра иногда приходит, но без его помощи я бы не справилась. Я ведь и по-английски тогда толком не могла говорить.
Прямо сейчас Магомед лежит в зале на диване, дети лежат на другом диване и смотрят фильм. Он уже может обнять, улыбаться. Но у него правая сторона тела совсем не работает: ни рука, ни нога. Он даже когда улыбается, то только одной стороной. Левая сторона работает, но он не может, например, встать сам. Он даже сам сидеть пока не может, я его придерживаю. Когда мы разговариваем, он очень тихо говорит. Окружающие не слышат, а я его понимаю, привыкла. Кушать мы начали совсем недавно, а до этого у него была трубочка в желудке, ему наливали туда жидкую еду. Пить он тоже не мог.
Помню, как мечтала, чтобы он глаза открыл, чтобы пальцем пошевелил. Он тогда ничего не мог делать, а сейчас он в сознании, я постоянно ему что-то шепчу, дети бегают вокруг него, он улыбается. Для его ситуации это уже большой прогресс. Самое трудное, конечно, позади. Но впереди большая работа. Я хочу, чтобы он встал и ходил.
В Америке, когда он только поступил в больницу, мы бегали за врачами, спрашивали, что будет, а они не могли даже сказать, останется ли он жив. Не хотели брать на себя ответственность. Только один врач сказал: «Потерпите, подождите, он молодой, сильный». Тоже неуверенно, но хоть чуть-чуть нас поддержал. Еще один врач недавно сказал мне: «Честно говоря, он ходить не будет». Я говорю: «Давайте вспомним, что он и жить не должен был».
Другого врача на днях спрашиваю: «Как думаете, когда он будет шевелиться?». Он говорит: «Давай я покажу тебе картинку его мозга». Показал, что у него повреждена левая часть, там есть промежуточек, где мозг умер, там жидкость. Есть другая зона, там все темненькое, врач сказал: «Будем надеяться, что посветлеет и что-то изменится». Я говорю: «Давайте посмотрим не на картинку, а на него. Месяц назад и сейчас – видите разницу?». Врач: «Да, я вижу разницу, он лучше выглядит». Я говорю: «Тогда выключайте свою картинку. Будем смотреть на него».
Фото: Gettyimages.ru /Al Bello (1); личный архив Баканай Абдусаламовой
