Сказки на ночь для детей про лошадей. Сказка про лошадь

Эту сказку я придумала для моей читательницы Олеси и её дочки Яночки, а также для всех других деток, любящих лошадок. Кроме того, сказка поможет вам поговорить с малышами об ответственности и взрослых поступках.

Как лошадка Зося стала взрослой

На ферме у Ивана Иваныча жила-была маленькая по имени Зося. Не сама, конечно, жила, а со своей мамой. Зосина мама на ферме работала. Иван Иваныч её очень хвалил, называл своей любимицей и угощал морковкой и яблоками. Мама иногда угощения не ела, берегла для Зоси. А Зося мамой очень гордилась. Мечтала, что когда вырастет большой, то тоже станет самой лучшей лошадью на ферме, как мама. Ну а пока маленькой лошадке оставалось играть на лужайке перед домом, когда мама работала.

Каждый день Зося думала о том, как медленно идёт время, как медленно она растёт. Она мечтала о том, что однажды Иван Иваныч поручит ей важное дело, и все узнают, что она уже взрослая.

Как-то днём, когда мама и хозяин были на работе, к Зосе подошла Ниночка, дочка фермера.

— Зося, у меня к тебе очень большая просьба! – сказала девочка. – Не знаю, справишься ли.

— Что надо сделать? – обрадовалась Зося.

Нам с мамой надо срочно ехать в город, а я должна сегодня книги в библиотеку в деревне отдать. Не успею. Сможешь их отвезти туда вместо меня? – спросила Ниночка.

— И-го-го! Конечно, смогу! Я же уже взрослая! — Зося заскакала на месте от радости.

— Вот в этой сумке, — девочка повесила сумку Зосе на шею. – Библиотека закрывается в 4 часа. Не забудь, пожалуйста! А то мне больше никогда не дадут .

— Не забуду! Можешь на меня положиться! – пообещала лошадка.

Ниночка поцеловала Зосю в морду и побежала к маме, которая уже ждала девочку, чтобы пойти на автобусную остановку.

Как счастлива была маленькая лошадка! Она прыгала и скакала, напевая песенку:

Я самая, я самая превзрослая-превзрослая!

И пусть немного маленького и-го-го-го роста я!

Но я уже совсем-совсем превзрослая-превзрослая!

— Муууу, ты это, ну муууу…, то есть мооооолодец! – сказал Борька.

— Ну, я поскакала! – сказала лошадка Зося.

— Муууу, ну не уходи так быстро! Я так тебя ждал! – попросил Борька. – Давай немного поиграем!

— Ладно, — кивнула Зося. – Время ещё есть. Давай играть!

Лошадка оставила сумку с книгами на травке и стала играть с телёнком в догонялки, потом в жмурки, потом снова в догонялки. И было ей так весело и хорошо, что совсем она позабыла о своём важном взрослом деле.

Тут мама Корова позвала Борьку:

— Сынок, ты бы поел, а то скоро нас поведут в коровник, и ты не успеешь!

— Ой! – воскликнула Зося. – Тётя Корова, а во сколько вас ведут в коровник?

— В 4 часа, — ответила тётя Корова.

— Ой-ой-ой-ой! Неужели я опоздала?! – воскликнула Зося.

Она схватила сумку в зубы и поскакала в деревню. Когда запыхавшаяся Зося наконец-то была у дверей библиотеки, оттуда как раз вышел библиотекарь. Он хотел закрыть дверь и пойти домой.

— Извините меня, пожалуйста! – воскликнула Зося. – Я принесла Ниночкины книги. Она не виновата! Это я заигралась и забыла про них! Пожалуйста, могу я отдать вам книги?

Библиотекарю стало жалко маленькую лошадку, и он согласился принять книги у Зоси, и просил лошадку больше не опаздывать.

Грустная Зося вернулась домой, где увидела Ниночку, которая как раз в это время возвращалась с мамой из города.

— Зося! – закричала девочка. – Смотри, какую я тебе ленточку для гривы привезла!

— Спасибо, — грустно кивнула лошадка.

— Что случилось? Ты отдала книги в библиотеку? – спросила девочка.

— Отдала, — ответила Зося. – Только я совсем-совсем не взрослая и на меня нельзя положиться.

— Почему? – удивлённо спросила Ниночка.

Лошадка рассказала девочке о том, как чуть не опоздала в библиотеку, потому что заигралась на лугу с Борькой.

— Зося, не переживай! – Ниночка обняла лошадку за шею. – Ты самая что ни на есть взрослая! Ведь ты совершила очень взрослый поступок: рассказала мне правду. Только взрослые умеют признавать свои ошибки. Тем более, что теперь ты так больше никогда не поступишь!

— Никогда! – пообещала Зося и радостно лизнула Ниночку в нос.

Сказка про лошадку.

В далекой, жаркой Африке жила-была лошадка. Она бегала быстро-быстро, скакала далеко-далеко! Больше всего она любила быть первой и всегда старалась обгонять всех африканских скакунов. Еще ей нравилось любоваться своей гривой, длинным хвостом и пышной челкой. Бывало, встретит она бегемота и давай кружить вокруг него, приговаривая:

Ах бегемот, ну посмотри – до чего я хороша!

– Ноги у меня длинные!

– Глаза большие!

– Челка пышная!

Вздыхал бегемот, оглядывал себя со стороны: ни длинных ног, ни гривы, ни челки!

Расстроенный, уходил он прочь или вообще залезал в мутную воду пруда, чтобы никому себя не показывать!

Однажды лошадка повстречала жирафа, и как обычно, принялась расхваливать себя.

Жираф слушал, слушал, а потом и говорит:

– Голубушка, скажи, пожалуйста, а чем я хуже тебя? Вот посмотри: у меня длинные ноги, красивая изящная шея, большие глаза, да и окрас мой куда более привлекательный Такой вообще только у жирафов встречается!

Он был очень мудрый и рассудительный.

Но лошадка была очень влюблена в себя, поэтому отвечала так:

– Да, жираф, ты очень красив, но среди лошадей я самая красивая, самая быстрая и самая грациозная!

Жираф подумал, подумал и говорит:

– Я думаю, тебе надо познакомиться с зеброй. Тогда ты перестанешь хвастаться и рассказывать всем, какая ты красивая! Это тоже лошадка, только окрас у нее совсем другой!

Лошадка заинтересовалась и спрашивает:

– Скажи пожалуйста, где я могу отыскать лошадку-зебру?

– Тебе надо переправиться на другой берег быстрой реки, подсказал жираф.

– Ты обязательно ее узнаешь! У нее окрас такой: одна полоска – белая, другая –черная, в общем, она полосатая лошадка!

Он дружелюбно покивал на прощание, а сам подумал, что очень нехорошо хвастаться.Теперь он надеялся что лошадка это тоже поймет, когда познакомится со своей родственницей. Он считал: если кто-то уверен, что он самый-самый лучший, а на самом деле это не так, то лучше всего убедиться в своей ошибке и признать ее!

Наша лошадка тем временем прискакала к реке и стала искать удобное место для переправы на другой берег. Ей очень хотелось познакомиться с зеброй. Поэтому она быстро-быстро переправилась на другой берег и прошло совсем немного времени, как она повстречала двух полосатых лошадок. Они были очень похожи на нее! Длинные ноги, пышные хвосты, большие и красивые глаза. Но окрас совсем другой: все в полоску, полосатые ножки, полосатая грива, полосатая спинка. Когда лошадка их увидела, то поняла, о чем говорил ей жираф. В самом деле они были намного красивее и наряднее нашей лошадки. Она никогда не видела зверей в полоску, их нельзя было ни с чем сравнить, они не были похожи ни на одного зверя и при этом они оставались самыми настоящими лошадками.

Когда состоялось знакомство, лошадка предложила побегать наперегонки – ей не терпелось похвастаться, как быстро она умеет бегать! Лошадки-зебры согласились, но они не собирались хвастаться: просто они хотели узнать, кто бегает быстрее.

Они побежали до большого валуна, который виднелся на горизонте. Наша лошадка прискакала первая!

Она била копытом и с превосходством поглядывала на своих родственниц.

А лошадки –зебры рассудили по справедливости:

– Смотри,- сказали они, твои ноги намного длиннее наших!

– Это говорит о том, что ты по своей природе должна бегать быстрее, чем мы! Но ведь мы не гордимся тем, что мы по своей природе имеем более нарядный окрас!

– Мы не хвастаемся перед теми, кто бегает медленнее нас! Например, мы знаем одну лошадку, которая намного меньше нас и ноги у нее намного короче! Мы ее любим такой, какая она есть.

– Она самая приветливая, самая добрая, самая отзывчивая! Ее зовут лошадка-пони.

Наша лошадка решила тоже подружиться с пони – ей было немного стыдно за свое поведение и она решила исправиться и больше никогда не хвастаться. Зебры показали ей, как найти пони и попрощавшись, лошадка помчалась галопом.

Только бы по привычке не начать хвастаться, – твердила она про себя! Лошадка-пони намного меньше меня и я должна забыть про свои длинные ноги и не предлагать бегать с ней наперегонки!

Она скакала в сторону большого дома, что стоял на холме. Зебры рассказали, что лошадка-пони живет у людей и обычно пасется на лугу рядом с домом!

Наша лошадка решила быть осторожной: она никогда не общалась с людьми и боялась приближаться к ним. Она остановилась на краю поляны и когда нашла взглядом пони, дружелюбно закивала. Пони тоже закивала в ответ, приглашая подойти поближе. Когда они познакомились, наша лошадка не могла перестать удивляться: у пони была красивая грива, пышная челка, длинный хвост и очень красивые глаза с густыми длинными ресницами. Это была взрослая лошадка, но такого маленького роста – почти в два раза меньше нашей лошадки.

Они очень понравились друг другу, большая лошадка справилась с собой и не стала хвастаться. Встреча с жирафом и зебрами помогли ей понять и признать свои ошибки.

Она спросила пони, почему та живет у людей.Ответ был таков:

– Я очень люблю маленьких детей. Я катаю их на своей спине и для меня нет ничего дороже, чем слышать их смех и видеть восторг на их лицах. Я с радостью и чистым сердцем служу людям и делаю добро. Я очень счастлива, что могу быть полезной.

Большая лошадка послушала-послушала, а потом и говорит:

Я тоже хочу делать добро и служить людям. Я, наверное, тоже могу быть полезной и помогать им!

С тех пор наша лошадка живет у людей и приносит им большую пользу.

А с пони они очень дружны и никогда не расстаются. Они счастливы и считают, что делать добро и есть самое большое счастье!

Я играла в куклы, Саша читал. А мама утюгом гладила наши вещи и ждала папу. Ждали и я, и Саша, и даже на папином стуле газета, но мама ждала всех сильнее. Она и папа собирались в гости, они приглашены! Но папа с самого утра уехал, и что он где-то там со своими делами по поводу гостей думает - и думает ли вообще - мама не знает.

Конечно же, думает! - отозвался с порога, оказывается, уже вернувшийся папа. Конечно же, думает! Повода для беспокойства нет, в гости они успевают вполне! Папе только с дороги умыться, и они с мамой могут идти.

И пойдёшь ты в том, в чём приехал?.. - провела пальцем по пыльному папиному рукаву всё ещё немножечко сердитая мама. И оказалась в корне не права! Переодеться папа предполагал и сам! Вот, пожалуйста, только для мамы: он уже влезает в чистую рубашку! И вообще: сегодня он согласен даже на новый галстук.

Какие жертвы! - уже не сердито сказала подобревшая мама. Опрыскала готового к выходу папу одеколоном, в очередной раз осмотрела в зеркало себя. И они так бы в свои гости и ушли! Если бы на пороге папа вдруг не вспомнил что-то ещё, и, ударив ладонью по своему лбу, не воскликнул: «А лошадь?!.» Лошадь, на которой он приехал, и которая его только что привезла! А теперь, распряжённая, спокойно стояла на нашем дворе, беспечно ела положенное ей сено, и даже и не думала о том, что вести её на конюшню папе некогда уже совсем.

Я так и знала! - усаживаясь на стул, сказала мама.

Без паники! - откликнулся папа. Сейчас он что-нибудь придумает, безвыходных положений не бывает! И, кстати: у них с мамой вполне взрослые дети. Лошадь на конюшню могут отвести Таня и Саша.

Конечно! - немедленно отозвался Саша! Взрослые мы с ним уже давно! Мы запросто!.. И, если так…- нельзя ли Саше лошадь на конюшню отвести не в поводу, а сидя на ней верхом? Саша не тяжёлый, лошадь, даже если и заметит, то не очень: можно?..

Нет, нет и нет! - тут же возразила мама. Иначе ни в какие гости она не пойдёт!

А Саша - что скакать на лошади галопом он и не собирался! Что собирался только шагом! А шагом с лошадей ещё никто не падал!

Ты ему веришь? - взглянув на папу, спросила мама.

Безусловно! - ответил он. И чего только мама боится? Лошадь папа распряг, сена ей задал!

Но чтобы никаких скачек! И, конечно же, не раньше, чем лошадь хорошенечко поест и отдохнёт.

Ура!..- тихонечко закричал Саша! Но мама услышала и даже перестала, было просовывать в рукава плаща свои руки! Но теперь, уже папа: сказал, что он маму не понимает! Что если идти, то надо идти! И они с папой ушли, а мы с Сашей тут же побежали во двор, посмотреть, не отвязалась ли там без нас наша лошадь, и правильно ли она ест своё сено.

Лошадь не отвязалась. Сено ела правильно: ничего не роняла, хорошенечко его пережёвывала. Вкусно хрумкая, воспитанно помахивала хвостом, и была такая!.. А хвост у неё, наверное, для того, чтобы, когда жара, обмахиваться им как газетой.

А ещё хвост нужен для отпугивания мух! - разглядывая лошадь, добавил Саша, и это тоже была правда, потому, что мух над лошадкой вилось даже больше, чем над обоими нами.

Вот только хвост… Очень удобный, доставал он только до лошадиной середины. И согнанные с одной её половины противные мухи просто пересаживались на другую и спокойненько продолжали кусать лошадь дальше.

Лошади обязательно нужно было что-то придумать, ведь мухи могли закусать её насовсем! И лошадка придумала, и всё оказалось очень даже и просто: Если хвост ваш до какого-то места не достаёт! Или же его просто нет и заняты руки, а вас тем временем кто-то ест - попробуйте крупно и резко задрожать вашей шкурой.

Лошадка так и сделала, и у неё так здорово вышло! Потревоженные мухи разом взвились вверх, многие и вовсе улетели прочь! Но когда мы с Сашей попробовали сделать так же, у нас с ним не получилось ничего. Лошадь, наверное, долго тренировалась, а на нас наша кожа - ни отдельными местами, ни вся сразу - трястись не хотела никак. Лошадь ела, иногда, молча, показывала, как нужно правильно. Но у нас всё не получалось и не получалось всё равно: и почему?..

Кожа просто так дрожать не станет, - немножко подумав, догадался Саша. Чтобы она, как нужно, задрожала, нужно, чтобы на вас вначале кто-то сел, а ещё лучше - хорошенько укусил!

Когда меня кусают, я не люблю. Когда его кусают, не любит и Саша. Но сейчас-то мы тренировались, сейчас нам это было нужно! И мы тут же протянули комарам и мухам свои голые шеи, руки, Саша даже задрал одну свою штанину! Но старались мы зря, мухам лошадь казалась вкуснее, все садились только на неё, а на нас с Сашей так никто и не присел.

Стало просто даже немножечко обидно! И тут, когда я свою руку почти уже опустила, на меня кто-то всё-таки сел. А я уже не жду! Я растерялась! Как только машинально шлёпну! И всё: муха оказалась прихлопнутой и для тренировки больше не годилась.

А я!.. А я же не нарочно!.. И уже открыла, было, рот, чтобы объяснить Саше, что, честное слово, оно само!.. Да так с открытым ртом и замерла. Деловито прикидывая, на кого бы из нас троих присесть, над нами кружила муха уже другая! Огромная, гораздо больше той, что я только что прибила! И такая капризная, что, сколько бы мы с Сашей себя ей ни подсовывали, села всё же на лошадь, и тут же сосредоточенно принялась от неё что-то откусывать.

Я подняла прутик и, пока муха не наелась лошадью до конца, принялась потихоньку подгонять её в сторону Саши! Но муха попалась упрямая, и всё грызла и грызла лошадь, пока я не ткнула прутом прямо в её спину. Муха подпрыгнула, сказала сердитое «З-з!..» уселась на самую верхушку лошадиной головы, - и всем им снова стало хорошо: муха ела лошадь, лошадь ела сено, и, похоже, собиралась это делать до самой ночи! А ведь ни папа, ни мама ждать не будут! Возьмут, вернутся из гостей, и получится, что целый день лошадь мы кормили зря! Что на лошадь Саша даже не садился, станет никому не интересно, мама снова испугается, снова Саше верхом не разрешит! А папа, глядя на такое дело, лишь скажет нам «спасибо» и лошадь на конюшню отведёт сам.

Интересно, сколько же сена он может съесть? - обходя кругом лошадь, вслух подумал Саша. - Маленькую копёшку съест точно, а если пить не будет - может и большую.

Но лошадь молчала, как будто говорили тут вовсе не про неё. А время шло! И сколько нам ещё её ждать? Это нужно было как-то выяснить! А как?

Главное - выяснить, большину её живота! - сказал Саша. - Выясняем, с какой скоростью она съедает небольшую кучку сена! А дальше все просто: живот делим на скорость, - и всё, и становится сразу понятно, сколько же нам ещё её ждать.

И дело в шляпе! - почёсывая свой умный лоб, закончил объяснения Саша. Вот только в чём измеряют животы, он пока не знает и сам.

В километрах?..- попыталась догадаться я.

В каких километрах? - отмахнулся Саша. Километр - это длина! А живот - это объём! Измеряется килограммами, литрами, кубометрами!.. А так же любыми между собой одинаковыми штучками, какие только в лошадь можно поместить.

Или арбузы! Арбузы проще сосчитать! - подхватил Саша. Но, ни арбузов, ни яблок под рукой сейчас у нас не было. А было!.. Было только одинокое ведро, из которого папа лошадь поил. И оказалось, что ведрами объёмы можно запросто измерять тоже!

Три - в длину! Два - в высоту! Два - ширину! - и так, и сяк прикладывая ведро к лошади, бормотал Саша! Затем палочкой на рыхлой земле между собой всё перемножил, - и получилось, что вёдер в нашу лошадь помещается аж целых сто. Я немножко подумала, и сказала, что сто вёдер - это слишком много. Сто вёдер сена жевать лошадь будет три дня, а мы всё это время будем её ждать? И Саша перемножил снова, и во второй раз у нас получилось уже только двенадцать.

Двенадцать вёдер сена поместилось в лошадь во второй раз, и на наш взгляд она давным-давно должна была уже их съесть! Но лошадь как будто не слышала нас совсем, а только жевала, жевала и жевала. И только когда терпение у нас обоих закончилось совсем, и Саша отвязал повод и влез на телегу, чтобы с неё уже на лошадь сесть, вдруг оказалось, что на себе его тут катать никто и не собирался! Всякий раз, как только Саша пытался забросить на неё ногу, лошадь от телеги отходила! Саше приходилось слезать, подводить её к телеге снова! Но лишь только он оказывался на телеге, как та отходила вновь. И в четвёртый раз, и в пятый! Уйти совсем она не могла, повод был у Саши. Но спину от него убирала, и ничего с ней поделать было нельзя.

Чтобы Сашу стало не видно, я со стороны телеги даже закрыла ей ладошкой один глаз! Но лошадь тут же подняла свою голову выше, до её глаза я больше не доставала, а сама она!.. Раз за разом от телеги отходила и отходила, и всё яснее и яснее становилось понятно, что если нам не поможет кто-то ещё, то Саше на этой хитрой лошади не прокатиться уже никогда.

Помочь мог только папа, и к Марии Никифоровне, у которой папа и мама были в гостях, мы могли бы пойти уже давно! Но что при этом могли про нас подумать люди? Все бы обязательно и сразу спросили, почему это лошадь у нас в поводу? И если никто на ней верхом не едет, а идёт пешком рядом, то зачем она тогда вообще нужна?.. А папе с мамой стало бы за нас стыдно.

Но мы всё равно пошли, и папа нас спас. В окно нас увидел, вышел! Подставив руки под Сашину коленку, махом забросил его на лошадиную спину, - и всё сразу стало хорошо. Улыбалась я! Словно настоящий будёновец, улыбался в верхотуры Саша! Улыбалась даже лошадь, как будто сесть на себя не позволяла не она и сюда мы пришли как будто не из-за неё! Поглядывала в сторону, помахивала хвостом!

Но я сказала папе, чтобы он лошади не верил! Она так долга не хотела везти Сашу, что вокруг чуть было уже не стемнело! А если закроют конюшню?.. Что, так и будет она одна-одинёшенька стоять у нас во дворе и всю ночь бояться?

Папа согласился, что со стороны лошади так себя вести - это, конечно же, безобразие. Но он надеется, что лошадь из всего этого сделает надлежащие выводы и впредь так делать не будет.

Переговариваясь между собой, на крыльцо вышли Мария Никифоровна и мама. Мама объясняла, что «пора и честь знать!..», а Мария Никифоровна ей возражала! Пообещала вместе с нами накормить даже и лошадь! Но мы с Сашей сказали, что кормить эту притвору больше не надо! Что она уже и так!..

А раз так…- включился папа. Раз лошадь ничего больше не хочет, то ей самое время быть на конюшне. Саша и Таня поедят дома, и мы, пожалуй, пойдём.

Очень жаль, - опечалилась Мария Никифоровна. Пожелала нам спокойной ночи, мы ей пожелали того же и пошли. Мерно затопала лошадь, на ней верхом - счастливый Саша. А поодаль шли папа, мама, а между ними шагала я…

Александр Петербургский

В некотором царстве, в некотором государстве жил старик со старухой. Старик охотою промышлял, старуха дома хозяйничала.
Жаден старик, а старуха ещё пуще. Что старик ухлопает, то старуха слопает.
Вот встает рано утром старик и говорит:
- Поднимайся, старуха! Разогревай сковородку, пошёл я на охоту. Ходил - ходил старик по лесу, ни зверя, ни птицы не нашёл. А старуха сковородку грела, пока не покраснела.
Идёт старик домой с пустой сумой. Видит - сидит на гнёздышке птичка, под ней двадцать одно яичко. Хлоп! Убил её.
Приходит домой.
- Ну, старуха, принёс я закуску!
- А что же ты, старик, принёс?
- Да вот убил на гнёздышке птичку, взял под ней двадцать одно яичко.
- Ах ты, дурак старый! Не надо было птицу бить. Яйца - то ведь они, насиженные, никуда не годные. Садись - ка теперь сам, доводи их до дела.
И птицу жарить не захотела. Не стал старик перечить, сел в лукошко вместо наседки.
Сидел он двадцать одну неделю. Высидел не двадцать птенцов, а двадцать молодцов. Одно яйцо осталось.
Старуха не унимается.
- Сиди, - говорит, - чтоб было кому работать, коров пасти, хозяйство блюсти.
Просидел он ещё двадцать одну неделю. Старуха с голоду померла, а старик вывел на свет красавца молодца и назвал его Иваном.
Живет старик, поживает, добра наживает. Названные дети с утра до вечера работают. А старик похаживает, брюхо поглаживает, на работников покрикивает. Разбогател. Землю пшеницей засеял. Пришло время убирать. Наставили братья скирдов видимо - невидимо.
Стал старик примечать, что скирды пропадают. Зовет своих молодцов:
- Надо, дети, караулить!
Назначил всем черёд - по ночи каждому сторожить. Ивану последняя ночь досталась.
Братья караул проспали, ничего не видали. Настала Иванова очередь. Пошёл он в кузницу, отковал молот в двадцать пять пудов, в полтора пуда железные удила. Из пуда конопли узду свил.
Сел под скирдом, караулит. До полуночи просидел. Слышит конский топот: кобылица бежит, под ней земля дрожит, за ней двадцать один жеребёнок.
Топнула она ногой, развалился скирд, жеребята его вмиг разметали.
Ударил Иван кобылицу молотком между ушей. Села она на коленки. Обротал её Иван и повел вместе с жеребятами к себе во двор. Ворота на засов, а сам спать лёг.
Встает утром старик.
- Ты что спишь, Иван, бездельник?
- Нет, батюшка, я не бездельник, - отвечает Иван. - Приказ я твой выполнил.
Посмотрел старик - полный двор лошадей. Похвалил Ивана перед братьями:
- Вот у меня Иван какой! А вы что? Дураки нерачительные...
Стали они лошадей делить. Старик взял кобылицу. Старшие братья на выбор лошадей облюбовали, а Ивану достался самый захудалый жеребёночек. Вот собираются братья на охоту. Садятся на резвых коней.
Иван своего жеребёночка попробовал - положил руку ему на спину. Гнется жеребёночек, на все четыре ноги садится. Тяжела для него хозяина рука. Пустил его Иван на сутки в луга. На другой день положил руку - не гнется жеребёночек. Положил ногу - гнется. Пустил ещё на сутки в луга.
На третий день приводит Иван коня. Кладет ногу - не гнется. Сам садится - гнется конь. Пустил опять на сутки в луга.
На четвёртый день садится Иван на своего коня - не гнется под ним конь.
А братья давно уже уехали на охоту. Едет Иван по чистому полю, догоняет братьев. День проходит, второй проходит - не видно в чистом поле никого. Вот третий день кончается, ночь наступает. Смотрит Иван - похоже, виднеется огонёк. "Знать, братья мои кашу варят".
Ближе подъезжает - все видней да жарче огонь. Подскакал Иван, а это золотое перо лежит. Жалко Ивану расстаться с золотым пером. А конь ему человеческим голосом говорит:
- Не подымай, Иван, золотого пера, большая беда будет!
Не послушал Иван коня, поднял перо и за пазуху спрятал.
Съезжаются братья домой. Дает им старик приказ вычистить коней:
- Буду нынче смотр делать. Дал он старшим братьям щётки да мыло. Ивану ничего не дал.
Приуныл Иван. А конь его говорит:
- Не печалься, хозяин. Возьми золотое перо, махни туда - сюда - все будет как надо.
Вот братья повымыли, повычистили своих коней, а Иван только пером махнул: стал конь золотой, волос к волосу лежит, в гриву алые ленты вплетены, на лбу звезда сияет.
Выводят старшие братья на смотр старику своих коней. Все кони чисты, все хороши.
А Иван вывел - ещё лучше. Конь пляшет золотой.
- Эх вы! - говорит старик. - Какой плохонький конёк ему достался, а сейчас лучше ваших всех. Взяла братьев ревность:
- Давайте, ребята, придумаем, что бы такое на Ивана наговорить.
Приходят к старику:
- Ты, батюшка, не знаешь, какой наш Иван хитрый. Он нам не тем ещё хвалился.
- А чем же он хвалился, ребята?
- Я, - говорит, - не то, что вы. Захочу, достану кота - игруна, гусака - плясуна и лисицу - цимбалку. Поверил старик. Призывает Ивана.
- Тут ребята про тебя говорят, что ты можешь достать кота - игруна, гусака - плясуна и лисицу - цимбалку.
- Нет, батюшка! Ничего я об этом не знаю.
- Как так не знаешь? Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Хоть и не нужны они мне, а чтобы достал их непременно!
Загоревал Иван, пошёл к своему коню на совет:
- Ох, верный мой конь, беда мне... А конь говорит:
- Это - беда не беда, впереди будет беда. Садись на меня, поедем добывать заказанное.
Отправляется Иван в чужие города. Остановился конь у высоких хором и говорит:
- Живет здесь богатый купец. Ступай к нему, проси продать кота - игруна, гусака - плясуна и лисицу - цимбалку. Будет просить он в обмен твоего коня. Ты соглашайся. Только смотри, когда будешь меня отдавать, сними с меня узду.
Сделал Иван, как велел конь. Отдал ему купец кота - игруна, гусака - плясуна, лисицу - цимбалку, а Иван - взамен своего золотого коня.
Уздечку снял. Говорит:
- Уздечка у меня дарёная, непродажная.
Вышел в чисто поле, слышит - земля дрожит. Подбегает к нему верный конь.
- Ну, поедем домой, хозяин. Ушёл я от купца. Привез Иван старику подарки. Сбежались братья смотреть на диво. Лисица в цимбалы бьет, кот песни играет, гусак пляшет.
- Эх вы! - говорит старик братьям. - Никуда вы не годны. Вот Иван у меня голова - все исполнил мои дела!
А те в ответ:
- Ох, батюшка, Иван не то ещё знает. Сам хвастался.
- А что? Что он знает, ребята?
- Он нам, батюшка, говорил: "Я знаю, где гусли-самоигры достать".
Призывает старик Ивана:
- Иван, привези мне гусли-самоигры!
- Ох, батюшка, я их видать не видал, слыхать про них не слыхал.
Рассердился старик.
- Надоели, - говорит, - мне твои отпоры! Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Чтобы достал гусли-самоигры!
Пошёл Иван к коню на совет:
- Ой, конь мой верный! Вот пришла моя беда!
Конь ему отвечает:
- Это - беда не беда, впереди будет беда. Иди спать. Утро вечера мудренее.
Встает Иван рано, седлает золотого коня, отправляется в густые леса. Ехали - ехали. Видят: стоит избушка на курьих лапках, на собачьих пятках.
Говорит Иван:
- Избушка, избушка, стань ко мне передом, на запад задом.
Повернулась избушка. Выходит из неё баба - яга, костяная нога - на ступе ездит, метлой подметает, пестом погоняет.
- Ах ты, добрый молодец! - говорит. - Зачем сюда заехал? Или тебе головы не жалко?
Иван ей отвечает:
- Эх, бабушка ты, старушка! Не спросила ты, какое у меня горе - беда! Накормлен ли я, напоен ли я или с голоду помираю? У нас на Руси дорожного человека злым словом не встречают, добром привечают. Сперва накормят, напоят, а потом и разговор ведут. Умилилась старушка его словам.
- Иди, - говорит, - парень, сюда. Моим гостем будешь.
Слезает Иван с золотого с коня. Входит в избушку на курьих лапках, на собачьих пятках. Сажает его старушка за стол. Накормила, напоила, про горе - беду расспросила.
- Ах, бабушка! Горе моё большое, - говорит, - Иван. - Как мне быть? Где мне гусли-самоигры добыть?
- Я, родимый, знаю, где эта диковинка.
- Ой, бабушка, расскажи, моему горю помоги!
- Парень - красота, жалко мне тебя. Трудное это дело. Есть у меня сестра, а у неё сын Змей Горыныч. Так эти гусли у него. Не любит он духу человечьего. Боюсь, как бы он тебя не съел. Ну уж я постараюсь для тебя - сестру упрошу, тебе помогу. Вот мой двор, а посреди двора - дубовый кол. Привяжи к нему коня за шёлковые повода. А я дам тебе клубочек, держи его за кончик. Будет он катиться, а ты следом иди. Вот идёт Иван, а клубочек впереди катится. Приходит ко двору Змея Горыныча. Заперты ворота на двенадцати цепях, на двенадцати замках. Постучался Иван. Вышла старушка - мать Змея Горыныча.
- Ох, парень молодой, зачем сюда - зашёл? Мой сын прилетит голодный, он тебя съест!
Отвечает ей Иван:
- Бабушка ты, старушка! Не спросила ты у меня, какая моя беда. Голодный ли я, холодный ли? У нас на Руси дорожного человека злым словом не встречают, добром привечают. Сперва накормят, напоят, а потом и разговор ведут.
Умилилась старушка его словам, повела его в избу. Накормила, напоила, про беду - горе расспросила.
- Не печалься, парень - красота, - говорит, - Я твоему горю помогу.
Уже полночь подходит, скоро Змей Горыныч прилетит. Надо Ивана прятать.
Старушка говорит:
- Ложись под лавку. Я буду сына встречать, тебя, парня, защищать.
Вот в полночь прилетел Змей Горыныч. Летит - земля дрожит, деревья качаются, листья осыпаются. Влетел в избу, повел носом и говорит:
- Русь - кость пахнет.
А старушка ему отвечает:
- И - и, сыночек! По Руси летал, Руси набрался, вот тебе Русью и пахнет.
- Собирай, мать, поесть, - говорит Змей Горыныч.
Выдвигает старушка из печи целого быка, подает на стол ведро вина. Выпил Змей Горыныч вина, поел сладко быка. Повеселел.
- Эх, мать, с кем бы мне в карты сыграть? - говорит.
Старушка отвечает:
- Я бы нашла, дитёнок, с кем тебе в карты сыграть, да боюсь - вред ему от тебя будет.
- Уважу я тебя, мать, - говорит Змей Горыныч. - Никакого вреда ему не сделаю. Больно мне охота в карты поиграть.
Позвала старушка Ивана. Вылазит он из - под лавки, садится за стол.
- А на что будем играть? - спрашивает Змей Горыныч.
Сделали они между собой уговор: кто кого обыграет, тот того и ест. Начали играть. День играли, два играли, на третий день обыграли Змея
Горыныча.
Испугался Змей Горыныч, на коленки становится, просит:
- Не ешь меня!
- Ну что ж, - говорит Иван, - хочешь жив остаться, отдай мне гусли-самоигры.
Обрадовался Змей Горыныч.
- Бери! - говорит. - Будут у меня гусли ещё втрое лучше!
Змей Горыныч Ивана наградил, далеко проводил. Приезжает домой Иван. Повесил в избе гусли-самоигры.
Запели, заиграли гусли. Лисица в цимбалы ударила. Кот песню завел. Гусак плясать пошёл. Веселье началось. Хвалит старик Ивана, а братьев бранит, со двора гонит.
Задумались братья: как бы Ивана очернить?
Старший брат говорит:
- Знаете что, ребята? Слыхал я, есть в заморском царстве Марья - королевна. Уж её - то Ивану не достать. Пошли они к старику:
- Ты, батюшка, ещё всего не знаешь про хитрость Ивана. Хвалился он нам, что Марью - королевну достать может.
Призывает старик Ивана.
- Тут братья сказывают, что ты Марью - королевну достать можешь.
- Ой, батюшка! Знать не знаю ничего о Марье - королевне!
Старик слушать не хочет:
- Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Ступай немедля. Чтоб представил мне Марью - королевну!
Заплакал тут Иван, пошёл к коню:
- Ой, конь мой верный. Вот беда мне какая!
А конь говорит:
- Это - беда не беда, впереди будет беда. Собирайся, хозяин, в дорогу.
Что Ивану делать? Забирает он с собой своего коня, гусли-самоигры, лисицу - цимбалку, кота - игруна, гусака - плясуна. Садится на корабль. Плыли - плыли. Приплывают к тому государству, где Марья - королевна живет.
Отец - царь пуще ока дочку бережет. Марья - королевна даже по двору гулять никогда одна не выходила. Распустил Иван паруса, остановил свой корабль против царского дворца. Заиграли гусли - самоигры. Ударила в цимбалы лисица - цимбалка. Запел кот - игрун. Пошёл в пляс гусак - плясун. Заметалась по двору Марья - королевна:
- Ой, батюшка! Я такой музыки отроду не слыхала! Пусти меня на пристань - корабль посмотреть, музыку послушать.
Ну что стоит царю со своими слугами да сенными девушками её просьбу исполнить? Упросила она отца.
Пустил он её к морю корабль посмотреть, музыку послушать. А сенным девушкам приказал не спускать глаз с Марьи - королевны, чтобы беды какой не случилось.
Корабль у самой пристани стоит. На нем все окна отворены, людей не видно. Оперлась царская дочь на подоконник, заслушалась чудесной музыкой. Заслушались и сенные девушки.
Не заметил никто, как подхватил Иван Марью - королевну на свой корабль. И понесли их быстро паруса. Увез Иван Марью - королевну. Прибыли они домой. Обрадовался старик, в пляс пустился. Плясал, покуда шапку не потерял.
- Теперь буду жениться, - говорит. Марья - королевна отвечает:
- Нет, погоди! Сумел меня увезти, сумей и шкатулку мою с уборами унести.
- А где же твоя шкатулка?
- Стоит моя шкатулка под тем столом, на котором батюшка - царь обедает.
Призывает старик Ивана:
- Вот тебе задача: привези мне шкатулку Марьи-королевны.
- Ой, батюшка, не смогу я! - отвечает Иван.
- Ты, Иван, мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Привезти шкатулку ты должен.
И разговора больше нет. Пошёл Иван к коню на совет:
- Ой, конь мой верный! Вот когда мне беда!
- Это - беда не беда, впереди будет беда. Ложись спать, утро вечера мудренее.
Встает утром Иван, седлает коня, отправляется в то царство, откуда Марью - королевну привез. Навстречу старик - побирушка. Купил у него Иван одежду с сумой за сто рублей. Переоделся нищим. Подъезжает к царскому дворцу. Вынул золотое перо, махнул им туда - сюда, стал конь золотой. Пустил его Иван в царский двор.
Выбежали царские слуги и сам царь с царицей. Стали золотого коня ловить, забыли в доме двери затворить.
А Иван проворен был. Вбежал во дворец, схватил из - под царского стола шкатулку и в суму положил. Выскакивает на двор, кричит:
- Не смогу ли я пособить?
Вскочил на коня, угодил ногами в стремена. Ускакал и шкатулку увез.
Старик пуще прежнего рад.
- Привез Иван шкатулку, - говорит. - На завтра свадьбу назначить.
Марья - королевна отвечает:
- Погоди - ка со свадьбой. Не все ещё ты для меня сделал. Есть в море двенадцать кобылиц, пригони их мне сюда:
Призывает старик Ивана.
- Чтоб были мне двенадцать морских кобылиц!
Заплакал Иван и пошёл к коню на совет:
- Ой, конь мой верный! Вот мне беда!..
Выслушал его конь и говорит:
- Теперь беда. Ну, что будет, то будет. Готовь двенадцать кож, двенадцать пудов бечевы, двенадцать пудов смолы и три пуда железных прутьев. Поедем к морю за кобылицами.
Приготовил Иван все это. Подъезжают они к морю.
Развел Иван огонь, поставил на него котёл со смолой. Кожами коня уматывает, бечевой увязывает, смолой заливает. Когда он двенадцать кож намотал, двенадцатью пудами смолы залил, конь говорит:
- Смотри на то место, где я в море прыгну. Пойдут по воде белые пузыри, ты не тревожься: это я кобылиц из стойла выгоняю. А вот если кровавые пузыри увидишь, бери железные прутья и прыгай ко мне на помощь. Знай, что одолели меня морские кобылицы.
Прыгнул конь в море, а Иван сидит на берегу, на то место смотрит, где конь скрылся. Через два часа пошли по воде белые пузыри. Трёх часов не прошло, выскочили на берег морские кобылицы, а за ними Иванов конь.
Глядит Иван, осталась на коне только одна кожа не порванной. Одиннадцать кож морские кобылицы погрызли, копытами побили.
Пригнал Иван морских кобылиц домой. Марья - королевна ему говорит:
- Ну, Иван, сумей теперь от них надоить котёл молока.
- Ой, Марья - королевна, - отвечает Иван, - не умею я их доить.
А старик стоит и приказывает:
- Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Дои кобылиц без отказа!
Пошёл Иван к коню на совет.
- Не горюй, хозяин, - говорит ему конь. - Это дело нехитрое.
Принялся Иван за работу. Надоил от морских кобылиц котёл молока.
Говорит ему Марья - королевна:
- Надо теперь молоко вскипятить. Как закипит ключом, скажешь мне.
Пошёл Иван к коню на совет.
- Ой, конь мой верный! Какой мне приказ дают!
Велят молоко кипятить.
- Не бойся, хозяин, - говорит ему конь. - Делай так, как я скажу. Закипит молоко, велят тебе прыгнуть в котёл купаться. А ты стой и слушай: как заржу я в конюшне три раза, тогда прыгай.
Вскипятил Иван молоко. Из края в край закипело, ключом бьет.
Доложили Марье - королевне. Идёт она со стариком к котлу Тот её и на шаг от себя не отпускает.
Говорит она старику:
- Надо тебе в кипучем молоке искупаться, тогда я за тебя замуж пойду.
Испугался старик:
- Нет, пускай сначала Иван испробует.
Говорит Марья - королевна:
- Ну, Иванушка, все ты для меня сделал. Исполни и это: искупайся в кипучем молоке.
Котёл ключом кипит, молоко через верх выплёскивается. Снял Иван рубаху. Стоит возле котла, от верного друга известия ждет.
Заржал конь на конюшне три раза. Тут Иван в котёл прыгнул. Три раза от края до края проплыл. Вышел на свет живой, невредимый. И так хорош был, а теперь совсем красавцем стал: кровь с молоком.
Говорит Марья - королевна старику:
- Ну, прыгай теперь ты!
Прыгнул старик в котёл, и развалились его кости. Иванушка с Марьей - королевной повенчались. Я у них была, чай пила. Они за мной ухаживали, меня оглаживали, а я им сказки сказывала. Вот и

В одной маленькой, ну очень маленькой деревушке, жила – была маленькая и смелая лошадка по имени Ласка. По правде, говоря, там жила не только Ласка, а ещё коровы, овечки, козочки и ещё много пушистых и пернатых обитателей двора.

И вот, у этой маленькой лошадки была мечта. Мечтала она быть не простой дворовой лошадкой, а настоящей королевской лошадью. Возить в карете королеву по городам и странам, видать мир, себя показывать и на других смотреть. В общем, мечтала она, мечтала, пока её маленькому терпенью не пришёл конец. Топнула она своим копытцем, как – то, о землю, и сказала:

- «Всё! Мне надоело мечтать! Вот пойду к королеве и скажу ей прямо, что хочу стать её королевской лошадью. А там посмотрим, что будет».

На что, пернатые, парнокопытные и пушистые соседи только посмеялись. А Ласка пошла со двора, с высоко поднятой головой и со страхом в сердце.

И вот наша маленькая бесстрашная лошадка начала свой путь к мечте, путь который был ей не изведан.

Она вошла в лес. Потому что, королевство находилось за густым, тёмным лесом, в котором Ласка ни разу не была. И побрела, сквозь высокую траву и ветвистые деревья. Брела она, брела, пока не набрела на маленький колючий мяч, который фыркал и пыхтел. Это был крошка – ёж.

- «Ты кто? И как звать тебя?» - удивлённо спросила Ласка.

- «Я, ёж Фомка, а ты кто? И что ты тут делаешь?» - ответил вежливо незнакомец.

- «Я лошадка Ласка с деревушки, иду к королеве, хочу служить ей и быть королевской лошадью».

- «Тогда, я помогу тебе пройти этот лес, так как тебя здесь могут поджидать много опасностей. Я знаю здесь каждую травинку и каждый уголок земли».

- «О! Я буду тебе только благодарна!» - радостно запрыгала лошадка.

И они пошли в самую чащу леса. Фомка всю дорогу рассказывал Ласке интересные и смешные истории из жизни семейства ёжиков, и угощал её ягодами костиники и дикой вишни. Пока не стало смеркаться, и солнце не скрылось за горизонтом.

Ласка с Фомкой уже готовились к ночлегу, как увидели в дали огонёк, и решили подойти, узнать что там. Чем ближе подходили друзья к огоньку, тем всё больше понимали, что возле костра сидели не обычные путники, а настоящие разбойники. Их было шестеро, они громко хвалились и жадно делили награбленное, по кусочкам, разбирая королевскую карету. А рядом была привязана к дереву напуганная королева, которая горько плакала.

Про этот лес давно ходила не добрая молва, что разбойники здесь грабили всех, кто попадался им на пути, а награбленное прятали в специальном тайнике.

И вот наша маленькая бесстрашная лошадка, вот – вот была готова подбежать и освободить королеву от плена ужасных разбойников, как крошка – ёж остановил её со словами:

- «Стой, Ласка! Смерть тебя там ждёт, если бросишься сейчас туда с головой! Выслушай меня. Мы, обязательно, её освободим, только, не силой, а умом и хитростью. Согласна?».

Ласка, посмотрев на уверенную мордочку Фомки, лишь покачала головой. Фомка придумал ловушку для разбойников. Ловушка была в виде, глубоко вырытой ямы, прикрытая сухими ветками. Осталось только замаскироваться. На головы они нацепили себе ветки, мхи, да колючки, вымазали друг другу мордочки грязью, что стали чернее ночи, и обвязались белой мантией, что взяли у, неподалёку живущей, бабушки лисы.

А в это время, разбойники были так увлечены своей добычей, что и не слышали, как рядом с ними притаились Ласка с Фомкой. Когда герои набрались смелости, то начали реализовывать свой план. Они стали ветками трясти, стучать, гудеть, шипеть, хрипеть и даже посвистывать. Разбойники, услышав странные устрашающие звуки, остолбенели от страха. Самый главный из них сказал:

- «Что это могло быть? Эй, вы, идите, и проверьте, что там!».

И разбойники без всякой охоты пошли в лес, откуда слышны были звуки, прихватив с собой ножи да сабли. А Ласка с Фомкой их вели всё ближе и ближе к яме, пока они совсем не провалились с треском до единого.

Тут герои бросились на помощь к королеве. Когда они подошли к костру, где оставался главный из разбойников, Ласка вышла в своём образе к разбойнику, и как застучит копытами, боднув его своими рогами – ветками, что бедный разбойник побледнел, потом позеленел, и сел со страху на огонь, что стал он не зелёным, а красным, как помидор. И бросился бежать, куда глаза глядят, позабыв о своих товарищах.

А Ласка и Фомка, сняв с себя устрашающий камуфляж, освободили королеву, напоили её успокаивающим чаем, и рассказали, что произошло с остальными разбойниками. А королева поблагодарила своих спасителей, предложив им награду, которую они пожелают.

Ёжик Фомка попросил у королевы мирной и спокойной жизни для лесных зверей. Чтоб королевские охотники не охотились в его лесу, и не обижали зверей. На что королева охотно согласилась.

Потом, она обратилась к Ласке и спросила у неё, чего она желает.

- «Я, уважаемая королева, с самого детства, мечтала быть королевской лошадью, и взять за честь служить вам, быть рядом с вами, везде сопровождать. Но, если вы откажите, я всё пойму. И вернусь в свой двор, к своей обычной жизни».

А королева, с улыбкой на лице, сказала:

- «Такой бесстрашной и смелой лошади у меня ни разу ещё не было! Я тебя беру, мне как раз такие в королевстве нужны!».

Переночевав в лесу, утром крошка – ёж и лошадка отыскали тайник разбойников, и отдали всё богатство королеве. А она тем, временем пообещала, вернуть награбленное горожанам и близ лежащим деревням. Позже, Ласка и королева распрощались с Фомкой, и разошлись по своим делам. Ведь теперь, у Ласки началась совсем новая, ещё более, интересная жизнь…